Бунич Игорь – В центре чертовщины

что их положение безнадёжно, им не на что было рассчитывать. К моменту этого боя они

уже могли убедиться, что дело, за которое они воюют, — преступно, и при любом раскладе

обречено на поражение. И, тем не менее, они дрались до последнего патрона, до

последнего человека, кидаясь с кинжалами на наших, ворвавшихся в дом солдат. Ни на

одном из участков Западного фронта никто не оказывал такого безумного сопротивления,

как здесь. Не прикрывали ли они, сами не сознавая этого, какие-то действия того

немецкого майора, приземистого шатена, со шрамом на щеке, единственного захваченного

в плен в этом доме и бежавшего из-под ареста ещё до первого допроса.

Что же случилось, что Сен-Клер, Дегрей или кто угодно оказался захваченным

врасплох, в результате чего был вынужден пойти на что угодно, чтобы выиграть несколько

часов?

V

Всё это мне рассказал майор военной полиции, до которого мы добрались на

рассвете. Против ожидания он принял меня добродушно. Расспрашивал, как дела в

Париже и скоро ли “наших ребят будут отпускать домой”.

Майор в сорок четвёртом году был одним из участников штурма особняка Сен-Клер и

видел захваченного немецкого офицера. Судя по описаниям — это был Дегрей, не Сен-

Клер, а именно Дегрей, умерший от сердечного приступа в феврале 1944 года и

захваченный в плен в августе того же года. Хотя, если поразмыслить здраво, Дегрей мог

быть Сен-Клером и кем угодно, вплоть до Лори.

Я не понял того, на что рассчитывал, но, во всяком случае, был доволен своей

поездкой, давшей мне немало новых фактов, правда, не приподнимающих ни на дюйм

покрова тайны, которую я пытался раскрыть. После полудня следующего дня на

патрульном "додже” я выехал на станцию Лиморриз, поиграл в “рамми” со знакомым

лейтенантом-французом и последним поездом отправился в Париж.

В отделе было пусто, как на факультативной лекции в университете. Элен на месте не

было. Я пошлялся по пустым кабинетам, даже не удосужившись заглянуть в свой

собственный, и, выйдя на лестничную площадку, встретил спускающегося сверху

лейтенанта Флауэра, одного из поклонников Элен.

— Джерри, привет, — крикнул он. — Где ты пропадаешь?

— Дела, дела, — отмахнулся я. — А, кстати, Серж, ты не знаешь, наш отдел случайно

не ликвидировали, пока меня не было в Париже?

— Пока ещё нет, — ответил Фалуэр. — Ваши все в лагере. Там случилось какое-то

ЧП.

“Умер Генденберг”, — ёкнуло у меня сердце.

— А в чём дело, ты не знаешь?

— Откуда мне знать? — искренне удивился Флауэр. — У меня своих дел по горло,

чтобы я ещё лез в ваши. — И он исчез, как чёрт в детской сказке.

Я бросился в гараж, вскочил в свой “джип” и помчался в лагерь.

Часовые, знавшие меня в лицо, придирчиво проверили мои пропуска и предписания,

— это служило первым признаком того, что в лагере какое-то высокое начальство. У

подъезда виллы, где содержался профессор Генденберг, стояло несколько лимузинов, и на

радиаторе одного из них красовались пять белых звёзд. Я похолодел: “Айк!” Этого ещё не

бывало. Быстро подтянув галстук и поправив пилотку, я прошёл в холл виллы мимо

мордатых парней из личной охраны главнокомандующего.

Дежурный офицер, первый лейтенант Адамс сделал мне знак подойти:

— Уже два раза звонили в управление. Искали тебя.

— Я же в отпуске. Старик это отлично знает.

— Ты же вчера уже приступил к своим обязанностям, — ответил Адамс.

Я поглядел на него, как на идиота, и, не придавая значения его словам, спросил:

— Что произошло?

— Какая-то чертовщина, Джерри. Профессор, который уже не принимал пищи и

лежал без сознания, сегодня утром проснулся и потребовал бутерброд с ветчиной. Доктор

Арморстейз пришёл в ужас, а Стилл упал в обморок. Тогда Генденберг разорался, что его

просто хотят уморить голодом. Начался переполох, немедленно доложили Айку. Айк на

свою ответственность разрешил выдать профессору бутерброд с ветчиной — это на

последней стадии рака желудка! Генденберг сожрал его с быстротой пехотинца после

тридцатимильного марша. Сейчас его обследовали, и Стилл заявил, что опухоли нет. Такие

случаи бывают, правда, крайне редко, так объяснил Арморстейз. Это какая-то

разновидность рака. Сюда прилетел весь наш отдел, приехал Айк и ещё куча всякого

сброда.

Я поднялся по лестнице и в зале второго этажа обнаружил целую толпу народа. Айк

стоял, окружённый оравой старших офицеров, среди которых был и мой шеф. Я приложил

руку к пилотке:

— Командир спецгруппы 8F капитан Макинтайр, — Айк довольно холодно кивнул.

— Капитан дежурил всю прошлую ночь, — поспешил заявить мой шеф, — и я

разрешил ему...

Я мысленно поблагодарил “старика” за эту липу.

— Хорошо, — сказал Айк, — слава Богу, что Генденберг вытащил счастливый билет

из миллиона пустых. Так, кажется, вы сказали, доктор Арморстейз?