Бунич Игорь – В центре чертовщины

коммандором Джорджем Лу, бывшим лоцманом с Миссисипи.

VIII

Мы, конечно, рассчитывали рано утром отправиться в монастырь, но были накрыты

телефонным звонком из штаба пятой армии. Начальник штаба армии бригадный генерал

Морган приказал нам прибыть в порт, где уже находятся боевые пловцы, доставленные

самолётом из Орана. Я хотел было спихнуть эту работу на Лу, благо, он моряк, а сам

поехать в монастырь, но старик Морган не очень любезным тоном предложил мне не

умничать при получении приказаний, а выполнять их. Я уже совсем собрался послать его к

дьяволу и напомнить, что я подчиняюсь только штабу Экспедиционных Сил, но

благоразумие взяло верх, и я ответил: “Да, сэр”, а послал его к дьяволу после того, как

генерал повесил трубку. Лу слушал мой разговор по телефону со скучающим выражением

лица, но поняв, что я хотел спихнуть работу в порту на него, позволил себе несколько

нелестных замечаний насчёт моей предприимчивости. Переругавшись, мы залезли в джип

и поехали в порт, но по дороге, естественно, не выдержали и снова завернули в штаб полка

“рейнджеров”, чтобы ознакомиться с обстановкой у Окса.

Положение на 6.00 сегодняшнего утра было зафиксировано в весьма сжатой

радиограмме Окса:

“6.00. Закончил окружение противника. Наступаю вдоль боковых проходов,

постепенно сужая кольцо. Потери; четверо убитых и девять раненых, из них два

тяжело. Пленных пока взять не удалось. Окс”.

Мы мысленно пожелали Оксу успеха и поехали в порт, горя желанием поскорее

окончить все дела и отправиться в монастырь. Я почему-то был убеждён, что никакого

золота в шахтах нет, а Джордж, кроме того, считал, что его нет и в катакомбах. А где оно

может быть, мы, конечно, понятия не имели. Но то, что его нет ни там, ни там, было почти

ясно из допроса Блюммена.

Наш джип, весело дребезжа, проехал через ворота порта мимо слегка ошалевшей

охраны. Джип, который нам выделили от щедрот пятой армии, всегда вызывал лёгкое

раздражение, если не сказать большего, у чинов военной полиции. Это был почтенный

ветеран средиземноморского театра военных действий. Покрашенный в грязно-

коричневый цвет с зелёными разводами, он имел над задним сиденьем конусообразный

фундамент, на котором некогда был установлен 12-тимиллиметровый пулемёт Виккерса.

Сам пулемёт, конечно, был снят, но фундамент остался стоять на страх врагам, выглядя

весьма таинственно и внушительно. Кроме того, номер, показывающий принадлежность

джипа к автопарку пятой армии, не очень гармонировал с бортовыми знаками батальона

японских добровольцев, доказывавших свою верность конституции на итальянском

фронте. Знак этот изображал дракона, пожирающего солнце, и был украшен совершенно

непонятным девизом на английском языке: “Демократия в действии”. У кого-то из ребят

майора Найдао6 была неплохая фантазия — изобразить демократию в виде пожирающего

солнце дракона. Мы не закрасили этот знак отчасти из-за лени, отчасти из-за его

оригинальности. Но если военные полицейские в силу своего интеллекта не могли оценить

нашу машину по достоинству, то боевые пловцы, ждавшие нас у развалин здания

управления порта, сделали это.

Все они прошли войну на Тихом океане, проделывая проходы в коралловых рифах,

расчищая дорогу десантам, и набили руку на всякой японской символике. Пловцы

разъяснили, что в данном случае солнце является символом японского милитаризма, а

дракон, само собой, олицетворяет мощь Объединённых наций. И вообще, пловцы были

отличные ребята. Среднего роста, ладно скроенные, они напоминали разные серии одной и

той же почтовой марки. Они деловито регулировали и подгоняли друг на друге

снаряжение, не обращая ни малейшего внимания на многочисленных высокопоставленных

из штаба флота и снисходительно подмигивая мне, поскольку из-за своей армейской

формы я был для них переходной ступенью между кошкой и человеком. Я никогда не был

моряком и не собирался им стать. Мало того, при самом незначительном волнении моря

меня так позорно укачивало, что я выработал вполне определённое отношение к морю,

хотя часто пользовался его услугами. Я участвовал в экспедиции Паркера до войны, в трёх

больших десантах во время войны, но нисколько не оморячился. А сейчас, глядя на этих

трёх молодых парней, я испытывал чувство, весьма похожее на зависть.

Водолазный бот, тарахтя мотором, отвалил от полуразрушенной стенки и лихо

развернулся, будто собирался совершить переход, по крайней мере, до Кейптауна. В

действительности ему нужно было покрыть не более четверти мили до того места, где из