Бунич Игорь – В центре чертовщины

почти наверняка подобные вещи в школе боевых пловцов не преподавались и самого

Уилса не интересовали. Мне бы, конечно, очень хотелось осмотреть эти шахты самому, но,

чтобы стать боевым пловцом, нужна была годичная подготовка, а это было совершенно

невозможно. Конечно, не доверять наблюдательности этих славных парней не было

никаких оснований, но мне казалось, что я бы заметил кое-что, что они не заметили, за что

их, впрочем, винить было нельзя.

Пока мы опрашивали боевых пловцов, в порт понаехала куча всякого начальства, в

том числе сам командующий Средиземноморским флотом вице-адмирал Хьюитт и какой-

то генерал-майор из штаба пятой армии. Было уже около семи часов вечера, солнце

проваливалось куда-то за Везувий, длинные тени ложились на полуразрушенные портовые

постройки, а город, расположенный амфитеатром вокруг залива, казался макетом. Вице-

адмирал стоял, облокотившись на радиатор своего “кадиллака”, и, с мрачным видом

выслушав наш доклад, приказал все трупы поднять на поверхность и похоронить так, как

должно хоронить погибших солдат. Этот приказ, конечно, никого в восторг не привёл,

однако, память погибших ребят требовала его выполнения,

Я подошёл к заметно приунывшим боевым пловцам и обратился к Уилсу.

— По-видимому, в основном, этот приказ будете выполнять вы?

Лейтенант безучастно кивнул.

— У меня к вам просьба, Уилс. Если вы заметите среди погибших кого-то, кого там

быть не должно, обратите на это внимание ребят из контрразведки.

— А кого там быть не должно? — спросил Уилс без всякого интереса.

— Там должны быть, — пояснил я, — наши, английские, русские и итальянские

военнопленные. А всех остальных быть не должно.

Уилс снова кивнул с отрешённым видом. Мне его реакция не понравилась, поэтому я

повторил свою просьбу одному из офицеров контрразведки пятой армии, хотя и у него она

не вызвала особого интереса.

Больше нам в порту делать было нечего. Сгорая от нетерпения, мы с Лу сели в свой

“японский” джип и в надвигающихся сумерках помчались в монастырь, слепя фарами

шарахающихся прохожих.

IX

Было уже совершенно темно, когда мы, проехав Аверс, свернули на горную дорогу,

по которой некогда неукротимый Эрих Лозер повёл в небытие свою колонну. Дорога,

действительно, была не ахти какая. Наш старый джип жалобно верещал, подбрасываемый

на ухабах и выбоинах, а мне почему-то казалось, что вот сейчас мы провалимся в

преисподнюю вслед за проклятыми грузовиками Лозера. Мне представилось, как Лозер

въезжает в ад на своей штабной амфибии, а черти, вооружённые немецкими автоматами,

радостно салютуют ему у ворот. Я удивился примитивности своей фантазии: ворота ада я

представил себе, как ворота Неаполитанского порта — клёпанные, с гремя рядами

колючей проволоки и с потускневшей надписью на немецком языке: “Verboten Zone”.

Я мог позволить себе размышления, так как машину, чертыхаясь и проклиная дорогу,

вёл Лу. Почётное право вести джип по горной дороге мы разыграли на спичках, и Лу, как

всегда, “повезло”.

— А, кстати, Мак, — сказал он, когда мы выехали на более или менее приличный

участок, — вы собирались побеседовать с неким Пакко. Помните, пастух, который пас

монастырских коз в ту ночь?

— Я навёл о нём справки, — ответил я, — и был очень опечален, узнав, что бедняга

Пакко умер.

— Ну и что? — спросил ехидный Лу.

— Как, ну и что? — переспросил я, сделав вид, что ничего не понимаю.

— Разве то, что он умер, — пояснил Джордж, — может служить помехой для того,

чтобы с ним побеседовать?

— Разумеется, нет, — согласился я. — Но тут есть одно “но”, которое вы не

учитываете.

— Что же это за “но”?

— А то, — объяснил я, — что инициатором беседы должен быть Пакко. Тогда она

состоится.

— А Блюммен?

— Вы опять, Лу? Блюммен ведь искалечен.

— А Елена Спарроу?

— Я думаю, что она сама хотела с нами побеседовать, иначе бы ничего не

получилось.

— Я так и не могу понять, — заключил Лу, — когда вы шутите, Мак, а когда говорите

серьёзно.

— Да, сэр, — ответил я.

Лу посмотрел на меня с отвращением и сплюнул через борт машины. Я заржал и,

сунув ему в рот сигарету, щёлкнул зажигалкой.

— Следите внимательней за дорогой, Лу.

— Шли бы вы к дьяволу, Джерри.

— Кстати, о дьяволе, Джордж. Вы представляете себе, вот ночью по этой проклятой

дороге идёт амфибия Лозера, а за ней огромной змеёй ползёт вся автоколонна. Без огней, в

полной тишине. Лозер, высунувшись по пояс из люка, молча всматривается в темноту,

стараясь не пропустить вход. Глаза у него горят, как у кота. А откуда-то из темноты на них

смотрит покойный аббат Спарроу. И вдруг — вспышка...

— И все грузовики летят с обрыва на дно бухты. — продолжил Джордж.

— Ерунда. — поморщился я. — Пока вы умирали от безделья в порту, я прочёл

рапорт водолазов. Там, на дне, от силы сорок машин, как я, откровенно говоря, и

предполагал. А если учесть, что водолазы никогда не отличались особыми