Бунин и евреи: по дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Просматриваю наспех альбом В. Н. Буниной. Вот, думаю, можно было бы издать интереснейший альманах. Чьих только имен тут нет!? Мережковский, Гиппиус, Куприн, Борис Зайцев, Алданов, Муратов⁴¹, Шмелев… Всех и не перечислишь <…> Наш сотрудник Lolo⁴² разразился экспромтом:

Наш великий, наш любимый,Наш единый, неделимый,Милый Ян!

Нынче громкой вечной славойИ валютой величавойОсиян!

<…>

Андрей Седых торопит <…> – Довольно засиживаться, едем, экспресс и лауреатов не ждет… Снова дебаркадер стокгольмского вокзала. Снова группа русских осколков, цветы, подношения и речи. Вспышка магния. Щелкают <затворы> объективов. Последнее громовое четырехкратное шведское “Ура!” Буниным и поезд трогается. Уехали… Почти сценка из “Дяди Вани”»⁴³.

27 декабря Илья Троцкий, все еще переполненный восторгами «нобелианы», в ответном письме к Бунину сообщает:

«…получил от фотографа Венкова Ваш портрет и групповой снимок. Ваш портрет, по-моему, – шедевр. Венков его выставил на одной из главных площадей Стокгольма. Групповой снимок – тоже очень удался. Полагаю, что и вы уже снимки получили. Перед отъездом из Стокгольма (23-ХП) говорил по телефону с Венковым и он мне обещал немедленно Вам оба снимка послать <…> С Вашим и Верой Николаевной отъездом пусто стало в Стокгольме, хотя газеты и не переставали о Вас говорить. Появились какие-то с Вами интервью, которые, быть может, Вы и не давали. Удостоила Вас внимания и стокгольмская коммунистическая> газета “Folkets Dagblad Politiken”⁴⁴. Из этой газеты мы узнали и “подлинную причину” Вашего приезда в Стокгольм. Оказывается, Вы и П. Н. Милюков⁴⁵ создали тайный заговор против совет<ской> власти и Совдепии.

Узнали мы также, что Вы решили пожертвовать Нобелевскую премию полностью на вооружение корпуса “белогвардейцев”, который двинется ратью на Москву. Узнали и многое другое “тайное”, что стало “явным”. Обидно только, дорогой Иван Алексеевич, что Вы все это от нас – журналистов “скрывали”… Приеду в Париж и расскажу публично о Ваших и П. Н. Милюкова кознях. Хохотали мы с

Сергеем Борисовичем <де Шессеном> над коммунистическим вздором вдосталь.

Получил газету “Сегодня” с моим последним фельетоном, посвященным нашему завтраку в “Золотом мире”, дневнику Веры Николаевны и Вашему отъезду. Надеюсь, что Зуров сохранит этот номер, и Вы его прочтете. Посмеетесь вдосталь. Что это Яша (имеется в виду Андрей Седых. – М. У.) так мало написал для “Пос<ледних> нов<остей>”? Жаль!.. Роман Галины Николаевны <Кузнецовой> “Пролог”⁴⁶ прочитал в один вечер. Чудесный роман. Скромница Ваша “дочка”, даже не упомянула о романе. Случайно увидел у Шерешевского (имеется в виду де Шессен. – М. У.) и прихватил. “Древний путь” Зурова⁴⁷ интереснее и глубже ремар-ковского “На Западе ничего нового”. Непременно о нем напишу. Здесь – в Копенгагене – должен десятки раз повторять и рассказывать о торжествах и Вашем чествовании. Рад, что все прошло “без сучка и задоринки”. Надеемся с женою свидеться с Вами в Париже, куда, вероятно, выедем в ближайшую субботу. Пользуюсь случаем послать Вам, милым Вере Николаевне и Галине Николаевне лучшие пожелания к грядущему Новому году…

Весь Ваш И. Троцкий»⁴⁸

.

Марк Ефимович Вейнбаум (20 апреля 1890, Проскуров, Украина— 19 марта 1973, Нью-Йорк, США)

Согласно биографической справке из архива М. Вейнбама в библиотеке Йельского университета⁴⁹, будущий журналист, многолетний редактор и издатель газеты «Новое русское слово» родился в украинском городе Проскуров⁵⁰, в обеспеченной адвокатской семье. Окончив в 1913 г. Коммерческое училище, юноша был послан родителями в США продолжать свое образование, но по воле обстоятельств – началась Первая мировая война, затем произошла Революция в России – остался в Новом Свете навсегда. В Нью-Йорке, где он прожил всю жизнь, М. Вейнбаум учился в городском колледже, а затем в местном университете на юридическом отделении. Начав сотрудничать в русской печати – нью-йоркских эмигрантских газетах «Русское слово» и «Русский голос», печатавшихся маленькими тиражами, он прилип к журналистике, что называется, всерьез и надолго⁵¹.

Вейнбаум пришел в «Новое русское слово» с началом «первой волны» русской эмиграции. На посту главного редактора этой газеты он проработал более 50 лет (1922–1973 гг.), выказав недюжинные организаторские и публицистические способности. Как в свое время Влас Дорошевич в московском «Русском слове», он единолично определял литературные предпочтения и общественно-политическую направленность газеты. Начав в 1920-е годы с самовольной перепечатки текстов из европейских эмигрантских газет, «Новое русское слово» постепенно приобрело свое собственное лицо – политически неангажированная русская газета либерально-демократической ориентации (т. е., по сути своей, наследница закрытого большевиками «Русского слова»).