Бунтари и воины. Очерки истории донского казачества

— Да кто же знает, мы люди темные, — ответили казаки, — а вы как думаете, Ваше Величество, куда лучше идти?

— Я думаю пойти вниз по Волге, потом пробраться к запорожским казакам. Там есть у меня два знакомых князька, — заливал «государь», — у одного наберется тысяч с семнадцать, у другого — поменьше, они за меня верно вступятся^{125}.

Почти никто из присутствующих не знал, где живут запорожские казаки, однако догадывались, что где-то очень далеко. Скитальческая жизнь всем надоела, и они отказались следовать за своим предводителем.

— Воля ваша, государь, хоть головы рубите, а не пойдем в чужую землю. Что нам там делать?

— А может, в Сибирь или в калмыцкую орду хотите? — с нескрываемым раздражением и насмешкой спросил Пугачев.

— Нет, батюшка, мы и туда не пойдем, куда нам в такую даль забираться, у нас здесь отцы, матери, жены…^{126}

— Так куда в конце концов вы хотите идти?

— Пойдем вверх по Волге, — решительно сказал Иван Творогов, которого поддержал Федор Чумаков.

— Но там трудно будет достать хлеба и есть опасность от воинских команд, — пытался возражать Пугачев^{127}.

Казаки настаивали, и вожак вынужден был согласиться.

На следующее утро небольшой отряд выступил в поход. Несколько суток шли степью без воды и хлеба. Проливные дожди и сильные восточные ветры усугубляли лишения. Люди притомились от жажды и голода. Пугачев ехал молча, смотрел уныло…

Предадут меня сегодня,Слава Богу — предадут.Быть (на это власть господня!)

Государем не дадут…

Творогов и Чумаков не теряли времени даром, старались представить безвыходность положения, уговаривали казаков выдать самозванца и тем заслужить прощение императрицы. Добиться этого было непросто, ибо многие продолжали верить, что ведет их истинный государь и были преданны ему. Но хитростью и обманом, а то и вероломством, им удалось отделаться от тех, на кого нельзя было рассчитывать.

Между тем сильно поредевший в последние дни отряд Пугачева дошел до реки Узени. Здесь заговорщики узнали об обещании прощения всем раскаявшимся. Воззвание к народу состряпал председатель секретной следственной комиссии, генерал-майор Павел Сергеевич Потемкин, чудом уцелевший во время «казанского сидения». Был он поэтом и писателем, а потому и сладкоречивым. Вот несколько строк, вышедших из-под его пера: