Буря слов 3

Королева всё оглядывалась на битву, когда двое зеленоватых парней тащили её прочь. Вот вдалеке, точно хвост крысы, метнулся рваный плащ их врага, вот скрестились мечи нескольких отрядов, вот…

Блеск наконечника и безумных глаз. Разворот и вскинутый арбалет, последнее слово Фрэнсиса, что остановился на ступенях и решил…

– Рорак, берегись!.. – заорала Королева, но никто не услышал её в шуме схватки.

Перед глазами мелькнул кошмар из далёкой юности. Чёрная кровь, что выплеснулась из губ Шорка Каменномоха и слёзы, затопившие мир.

А в следующий миг Королева вырвалась из рук спасителей. Она бежала так, как никогда в жизни, и ещё успела увидеть, что глаза Рорака, которого она оттолкнула в сторону, расширились до предела.

А потом стрела пробила её грудь, и мир исчез, точно смытый колдовским зельем.

***

…В комнату медленно просачивалось солнце. Время неуклонно катило к осени, и ветер нёс с собой запах прелой листвы и лесов, где так легко дышалось и весело гулялось.

Королева открыла глаза и поняла, что лежит в своей спальне. А рядом, уснув над переплетённым в кожу травником, в глубоком кресле сидит Шон. Обгоревший, с лопнувшими, ещё не зажившими пузырями на руках, но живой и почти здоровый.

И она жива.

Королева потянулась к сыну и застонала от боли.

– Мам! – тут же проснулся Шон и бросился к двери, крича: «Она очнулась!»

Позже, когда лекарь завершил осмотр, Королева узнала, что чудом осталась жива. Стрела прошла на волосок от сердца, и Койяла, подставив под удар себя, спасла Рорака.

– Он собирает Старейшин кланов, ему пришлось уехать, – объяснил принц. – Видела бы ты, как он сидел тут днями и ночами!

Шон рассказал матери, что происходит в городе и королевстве. Сэр Фрэнсис пал, заколотый неизвестно чьей мстящей рукой, а его люди были убиты или отправлены в темницу. Те же, кто противился его власти и не верил в версию убийства Короля, наоборот, получили свободу, как и гоблины.

– Они не тронули мирное население, – ликующе сказал Шон. – Сдержали слово! Они победили подручных Фрэнсиса вместе с людьми!

Койяла кивнула. Об этом можно было только мечтать.

– Но нам предстоит ещё много работы, – со вздохом добавил Шон. – Кто-то до сих пор не согласен мириться с гоблинами, да и про нас с тобой ходят слухи… Да и… знаешь, не только у них есть вопросы…

– Знаю, – ответила Королева и, помедлив, взяла сына за руку. – Я тебе всё расскажу.

«А потом и им, – позже подумала она. – Народ обязан знать, кто им правит. И если они откажутся от нас… Что ж. Пускай выберут правителя из людей, а мы… Гоблины не оставят нас. А я – их. Мы сможем добиться мира. Вместе!»

Спустя несколько дней Койяла попросила вынести её в сад. Там, среди павших листьев – хрупкой бронзы и золота – она и сидела, когда поблизости раздалось знакомое:

– Сумасшедшая. Ты сумасшедшая, величество! Абсолютно чокнутая.

«Рорак!»

Королева хотела вскочить с лежанки, но не получилось – боль швырнула обратно.

– Чего удумала?! Лежи! – прошипел Рорак, из тёмно-зелёного став светлым, как лист кувшинки.

Убедившись, что Королева больше не сделает резких движений, он уселся на траве рядом и долго молчал, просто глядя на неё.

– Кажется, я не сказал тебе спасибо.

– А я – тебе, – улыбнулась Королева.

– Знаешь…

Рорак помолчал.

– Он бы гордился тобой. Дядя Шорк, – сказал он, наконец.

Улыбка Королевы дрогнула, но не исчезла. Зато на глазах показались слёзы.

– Э, ну будет плакать, величество! – Рорак вскочил и обеспокоенно приблизился к ней. Похлопал неловко по плечу. – Всё будет хорошо, – с грубоватой нежностью пообещал он.

– Да, – сморгнув слёзы, ответила Койяла.

Всех их впереди ждали ещё сотни новых трудностей. Но всё будет хорошо, обязательно будет.

Теперь-то уж точно.

Волчья кровь

…Шрамы зудят каждую ночь.

Рута царапает их обгрызенными ногтями и старается не смотреть в окно. Получается плохо: мертвенный свет всегда был сильнее. Притягивает, манит… чёртово лунное молоко. Сочится сквозь дряхлые ставни сукровицей, бередит воспоминания.

«Нет. Рано. Рано ещё!»

Рута терпит.

И вспоминает – куда ж без этого…

***

Говорили, мать печёт пироги из детей. Тех самых, что изгоняла из чрев загулявших девок.

Рута не верила злым языкам. Да мало ли что говорят! Её мать совсем не такая: лучший целитель их городка, она умела усмирить и головную боль, и чумку у скотины. На все руки была мастерица.

Но не раз и не два Рута просыпалась от стука в ночи. Видела, как шмыгает через порог новая девица. А вот что с ней было дальше – не знала. Стоило двинуться к двери, чтобы подглядеть, – как вновь накатывал сон. Не могла Рута покинуть комнату.

На утро мать была спокойна и собрана, как всегда. Пекла пироги – с яблоком, щавелем и яйцом… А на Рутины вопросы отвечала просто: «Цыц, мелкая. Взрослые болячки, не твоё дело».

И дочь умолкала.

Время шло, Рута росла. Перенимала потихоньку опыт. Кудри её, медные до красноты, вились мелким бесом. Немного осталось от неказистой девчонки.

Тогда мать и начала посылать её туда. В лес у городка, к старухе.