Бусы из плодов шиповника

«Что я сделаю? Что изменю? То, что у буровиков в большинстве бригад старые станки, требующие замены – так ведь об этом все знают. И до меня знали. Я-то в этой должности без году неделя. То, что в некоторых буровых бригадах нет даже своих жилых вагончиков и люди вынуждены зимой, работая на открытом воздухе, греться у костра – прямо каменный век какой-то – тоже все знают. (От того и текучка.) Что плохой, износившийся инструмент, что несвоевременный подвоз, что нет… да мало ли чего нет и что нужно сделать. Может, мне на свежий, «не замыленный» взгляд все так ужасно показалось. Неужели на всех участках такое?! Да и что я могу изменить – один раз уже пробовал. В Ленинграде. В аспирантуре. Сейчас бы уже год как закончил ее. И работа-то была интересная. И шла хорошо. А чего добился? Ну, сняли шефа с директоров биостанции. Ну, наложили партийное взыскание за плагиат и «использование служебного положения в корыстных целях». Ну и что? Он там же, в Ленинграде, в старших научных ходит. Ему же лучше – больше времени можно заниматься наукой, меньше – администрированием. А то, что многие узнали о его делишках… Так ведь и до этого знали! Неслепые же были! Двенадцать аспирантов до меня прошло, и всех доил, как коров безмолвных. Я – тринадцатый. Так и застолбилось на кафедре – «тринадцатый аспирант». Один даже спросил с участием: «У вас в Сибири все такие чокнутые?» А промолчал бы где надо и когда надо – и все было бы хорошо.

Было бы?.. А не превратился бы в плевательницу? Раз плюнули – стерпел. Два… И пошло бы, поехало…

А теперь вот занимаюсь не своим делом. Из науки ушел. Квартиру отрабатываю.

Я вспомнил разговор о квартире – и охота что-то говорить совсем пропала, а усталость еще круче сдавила плечи.

После моего возвращения из Ленинграда для меня наступил период безвременья. Я не знал, куда мне податься. Да и некуда было особо. Не ждал никто с распростертыми объятьями.

Как-то я сидел у Задумовых (с сыном начальника я давно дружил и часто бывал у них в доме).

– Ну, что делать думаешь, Сережа? – обратился ко мне Илья Ефимович.

– Не знаю еще. В Лимнологический институт, наверное, вернусь. Я ведь там работал до аспирантуры. Хотя вакансий у них вроде нет…

– Да брось ты этот свой институт! – сказал он весело, объявляя мне шах. – Что вы все так за эти институты держитесь?!

Мать моего друга – жена Задумова, очень добрая и умная женщина, похожая на испанку, пригласила нас «перекусить».

Мы немного выпили за ужином, поэтому отец моего друга был более обычного возбужден. И больше обычного говорил – через меня ведя полемику со своим сыном.

– Жизни там нет, в институтах ваших. Болото! И заработка нет! И квартир нет. Вот ты, Сережа, жениться собираешься. А жить где будешь, знаешь?

Я пожал плечами.

– Вот то-то и оно – не знаешь! Ты же биолог. Учил, что для нормального развития любому биологическому виду – и человеку, значит, – нужно жилище, кормовая база. Это основное, так ведь?

Я кивнул головой.

– А в институте своем ты лет двадцать будешь стоять в очереди на квартиру, не так ли?

– Почти так.

– А получать сколько будешь?

– Рублей сто тридцать.

– Во-о-т! – радостно воскликнул Илья Ефимович, как будто уличил меня в чем-то нехорошем. А у меня, если пойдешь в бригаду – 400–600 рэ. И квартиру через год-два самое большее получишь. – Вот на этот-то сладкий коржик я и попался. – У нас в СМУ почти все квартиры имеют. А там съездишь в Ростов на полгодика, подучишься нашему делу. Глядишь, бригадиром, а то и мастером участка станешь…

Я действительно собирался жениться. И во всей моей тогдашней черной и уж очень широкой какой-то полосе это был единственный светлый лучик. А к тому же я так устал от всех этих полугодовых ленинградских разбирушек, ученых советов, переаттестаций, доказываний, что ты не баран и что шеф твой «уважаемый» (кем только?) человек, доктор наук, коммунист – мелкий плагиатор, да и просто, даже если суперобъективно, дерьмо на палочке, что я согласился.

– К тому же ты разбираешься в химических анализах воды. Не поддаешь без нужды… Слышал, ООН объявил десятилетие питьевого водоснабжения… Вот оно обыкновенное чудо – вода! В общем, мне такие люди, как ты, нужны… – подвел жирную черту под разговором Илья Ефимович. – Ну что, закончим шахматную партию? – спросил он после ужина.

– Да не стоит, пожалуй. И так ясно, что я проиграл…

И вот теперь я сидел на планерке и думал то о том, что Илья Ефимович сделал меня затычкой в каждой бочке, назначив мастером на этот участок, то о том, что надо как-то налаживать дела, то о квартире, то о квартальном плане, то о своей непригодности на этой должности. Угораздило же меня принять дела за месяц до конца полугодия. Начальник участка Сомов тоже хорош! Это он посоветовал назначить меня. И план полугодия или хотя бы второго квартала с меня уже спросят. Это уж – как пить дать.

Планерка кончилась.

– Сомов, Мальцев, останьтесь, – попросил Илья Ефимович.

– Ну как, Николай Васильевич, – обратился он к Сомову, вытяните план полугодия? Боханский участок обещал даже перевыполнить.

– Постараемся, – как всегда, уклончиво ответил Сомов.