Бусы из плодов шиповника

– Ну-ну, старайтесь, – бодро сказал Задумов. – Знамя министерства нам нельзя упускать.

– Ну, а у тебя как дела на участке? Как осваиваешься в новой должности? – обратился он ко мне.

– Плохо.

– Дела плохо или осваиваешься плохо? – добродушно улыбаясь, спросил он.

– И то и другое…

В это время позвонили из Москвы. Потом опять межгород. И бодрый голос Задумова: «Да-да. Жду Ростов». Телефон не умолкал, и начальник дал понять нам, что разговор окончен. Хотя поговорить мне о своих «болячках» так и не удалось.

А после обеда Илья Ефимович куда-то уехал.

Я спросил секретаршу, куда он откочевал и надолго ли? Она ответила, что сама не знает (хотя я убежден, что она знала в СМУ все и обо всех) и что лучше спросить об этом у Любаши Давыдовой из планового отдела. «У Любаши Давыдовой» она произнесла довольно язвительно.

Я пошел в плановый отдел, но Давыдову там не застал. «Она куда-то уехала по делам», – сказали мне. «Куда-то» для деловой поездки, по-моему, слишком расплывчатое понятие, но в подробности я вдаваться не стал. Вообще я старался не вникать в эти «помойные», как мне казалось, разговоры, ходившие в СМУ, о «фаворитках» Задумова, к числу которых относилась и Давыдова и наша яркая секретарша. Но кое-что замечал, конечно.

Вообще я понял одну простую вещь – люди всегда знают гораздо больше, чем следует. Наверное, бывает и наоборот, но реже.

Муж секретарши работал в нашем же управлении шофером. И его как-то все тихо жалели. Я замечал, что шофера в его присутствии старались не рассказывать анекдотов на свою любимую тему: «Ну, значит, уехал муж в командировку…» (а в командировку ездили часто, и случалось – надолго).

У Давыдовой мужа не было. И к ней «клеились» многие. Но та не спешила обзавестись «супругом». Она недавно пришла в наше СМУ после окончания института и была злой, пробивной и красивой.

Одним словом, пробыв неделю в Иркутске, я так и не поговорил с Задумовым о болевых точках участка. Да и разговор мне по-прежнему казался напрасным. Надо самому выкручиваться, думал я, нечего занятых людей в свой хомут впрягать.

Пожалуй, единственное полезное дело, которое мне удалось – было то, что я выбил-таки разрешение в геологоуправлении на бурение скважины до 160 м, упорно доказывая, что на предполагаемом горизонте воды нет.

– А породы какие?

– Такие-то.

– Должна быть вода. Коренные породы. Вы должны были уже вскрыть водоносный горизонт.

– Но воды нет! И комплекс почти достраивают. Что же вы тысячи телят оставите без воды.

– Меня ваши телята, молодой человек, не интересуют. Я вам еще раз повторяю – карты водоносных горизонтов составляли умные люди. В тех местах на квадратный километр можно ежесуточно получать двести кубометров пресной воды, а ваши буровики мудрят. Им ведь поглубже пробуришь – побольше получишь.

– Но я сам проверял. К тому же знаю, геофизики в тех местах не работали. Электроразведки не было. Так что оконтуривание водоносных участков приблизительное.

– Ради бога, не забивайте мне голову умными терминами!.. Кстати, у вас геологическое образование?

– Нет.

– Ну о чем тогда вообще говорить! – разводил руками очередной человек, к которому я обращался, и отсылал меня к кому-нибудь еще и т. д. и т. п. Словом, все крутилось по кругу.

Незаметно подкатило лето. Как будто не было этого резкого похолодания в конце мая.

Я снова уехал на объекты, так и не решив многие вопросы.

Начальник участка отмахивался от меня и от моих просьб, как от назойливых мух, и отвечал всегда по схеме:

– Это не в моей компетенции. Не мудри – будь попроще. Не усложняй жизнь – она и так сложная. – На этом разговор обычно и заканчивался.

Еще издали, подъезжая к буровой бригады Токмакова, я увидел, что идет бурение.

На новом откормочном комплексе уже крыли шифером крышу. «Быстро работают, черти, – подумал я о строителях. – Мне бы такую бригаду!»

Подъехали к буровой.

– Ну, как дела? – обращаясь ко всем, спросил я.

– Вскрытие покажет, – за всех ответил бригадир.

– Что-то невеселые у вас шуточки. Моргом отдают.

– А что веселого-то тут, Павлыч? Штангу в сутки проходим. И то еле-еле. Девятая категория грунтов, а водой и не пахнет – никакого поглощения. Да и дома уже месяц не были, так что че веселиться-то, – закончил бригадир Токмаков.

Говорить возле буровой было трудно из-за гула работающего ротора, и мы перешли в вагончик.

– Сколько пробурили? – спросил я бригадира.

– Да почти 150 метров.

Если даже приврали метров на 10–15, по обыкновению, все равно положение серьезное.

– А каким диаметром сейчас бурите?

– Семеркой.

Про диаметр долота я спросил лишь для того, чтобы затянуть разговор и успеть собраться с мыслями. На самом деле меня интересовал только один вопрос: «Будет ли здесь вода?»

– Как думаешь, будет вода? – не выдержал я.

– Не будет, Павлыч. Сухая скважина, – грустно сказал Токмаков. Сейчас, весь перемазанный соляркой с всклокоченными волосами, он походил на черта.

– Директор совхоза уже раз двадцать приходил, интересовался, – вставил кто-то. – Грозится, что, если воды не будет в нужном количестве, не будет платить за работу.

– Питаетесь в столовой? – Я все не мог собраться с мыслями.