Часть 4. Современная поэзия

Художник не без озорства рассадил участников в определенном порядке, так что рядом оказались заклятые враги, и тем самым довел страсти до точки кипения. Запутанные отношения между ними задокументированы и хорошо изучены, но человек, сидящий во главе стола — его Лу наделил функцией поддерживать хрупкое равновесие, — сегодня практически неизвестен. У него действительно был талант перешагивать через невидимые границы между различными литературными фракциями; он одинаково хорошо общался с драматургами левого крыла и с далекими от политики юмористами. На заднем сиденье лимузина, принадлежавшего бывшему знаковому представителю шанхайских франкофилов, успел посидеть такой заметный литератор, как Лу Синь, а его литературные способности высоко ценил поэт-романтик Сюй Чжимо. Этим необыкновенным человеком был Шао Сюньмэй.

К 1936-му его звезда уже почти закатилась. Последний сборник его стихов будет опубликован в конце года, и не вызовет никакого интереса в читающих кругах, а его многочисленные издательские проекты окажутся столь неуспешными, что ему придется печатать низкопробную литературу, дабы избавиться от долгов. Если кто-то в эти дни и упоминает его имя, то исключительно в связи с его личной жизнью, полной скандальных романов и интрижек. Шао только недавно исполнилось тридцать, а он уже подошел вплотную к тому, чтобы стать призраком прошлого. Чем же он заслужил свое место на созданном фантазией Лу литературном вечере? Была ли то дань благодарности человеку, который помог художнику в начале карьеры?

Если в 1936 г. помещение Шао в самый центр литературной сцены кажется неубедительным, то каких-то десять-пятнадцать лет назад дела обстояли совершенно иначе. Молодой автор удостоился сенсации, опубликовав свой первый, проникнутый декадентским духом, сборник стихов. Его слава, однако, зиждилась не только на бодлерианстве. Вне всякого сомнения, его успех в обществе зависел в большей степени от его стиля жизни и личных качеств, чем от таланта к стихосложению. Аристократ, миллионер, коллекционер, дамский угодник, светский лев, денди и делец — эти многочисленные аспекты личности Шао красноречиво говорят о подоплеках его литературной известности в республиканском Шанхае. Прекрасная эпоха Шао совпала по времени с золотым веком первой китайской метрополии. Он был порождением этого города, отражением его чаяний, и заодно жертвой его непостоянства.

Тем не менее, невероятный взлет и падение Шао были только одной частью его необыкновенной жизни. Я согласен с тем, что он — лучший образчик шанхайского стиля своего поколения — как и его родной город, он был склонен к крайним проявлениям эмоций. Для кого-то он был символом наступившего периода интеллектуального и культурного расцвета, который поставит Шанхай на одну ступень с другими величайшими цивилизациями в мировой истории, а для тех, кого ужасала стремительная и беспорядочная трансформация — воплощением претенциозности и перегибов. Судьба Шао как представителя всего, что являл собой Шанхай, связана нерасторжимыми узами как с современным ему городом, так и с неоднозначной ролью, которую тот сыграл в истории. Даже отчасти реабилитированный в 90-е, Шао остается персонажем карикатурным. Его положение в новой культурной иерархии намного ниже, чем у тех, кого он некогда поразил своим необыкновенным дебютом, амбициями и жаждой жизни.

"В Китае появился новый поэт, наш собственный Верлен", — сказал Сюй Чжимо о Шао Сюньмэе.

Источник: China Heritage Quarterly

* * *

(Фрагмент)

Шао Сюньмэй получил внушительное наследство от своего деда, чиновника времен заката империи Цин. Его внук был одаренным поэтом, изучал английскую литературу в Кембридже в 1920-е.

Женитьба еще приумножила его состояние. Его жена и двоюродная сестра приходилась внучкой Шэн Сюаньхуаю, также занимавшему высокий пост при правительстве.

Шао начал свою карьеру с издания дюжины журналов, в том числе двух политических — Candid Comment ("Честный комментарий" на английском и "Прогрессивный комментарий" на китайском во время Второй Мировой войны.

Он также перевел одну из важных работ Мао Цзэдуна, "О затяжной войне", которая впервые была опубликована в журнале Candid Comment.

Представитель "нового течения" в литературе, он испытал на себе огромное влияние английского эстетизма. Некоторые его работы буквально пропитаны декадентскими мотивами и включали в себя истории о женщинах и пагубной страсти.

Сведения о романе миловидного китайского поэта и незаурядной американской писательницы [Эмили Хан] разнятся. В статьях китайских писателей подчеркивается, что Хан привлекли белая кожа и греческий нос Шао в сочетании с его богатством. Из автобиографии самой писательницы создается впечатление, что их связывала скорее нежная дружба, чем любовная страсть.