Чеченский этап

Через неделю, которую они провели в камере для арестантов, их отправили в сборный пункт трудармии в Грозный. Их тщательно проверили, даже возили в какое-то село на опознание, и к стенке не поставили. Не было на них крови. Из Грозного эшелоном их отправили сначала в Сталинград, а потом, соединив с большим отрядом их соотечественников, бойцов и командиров, демобилизованных со всех фронтов войны, еще дальше, в Сибирь. В теплушке, куда они попали, было тесно и, несмотря на холодную зиму, душно. Нар на всех не хватало, спали и на полу, по очереди. В вагоне ехали пятьдесят человек, практически все чеченцы и ингуши, демобилизованные из действующей армии. Настроение у всех можно было охарактеризовать одним коротким русским словом. Когда отзывали с фронта, никто ничего им не объяснял. Они получали предписание прибыть туда-то, для дальнейшего прохождения службы. Сдавали оружие и выезжали. Прибывших на место сразу брали под стражу и размещали в пунктах для спецпереселенцев. Только там им объявляли о судьбе их республики и мерах, принятых к населению бывшей Чечено-Ингушской АССР. Они, как военнослужащие, демобилизовывались и зачислялись в трудармию, по мере формирования направлялись на работы в Сибирь. Стране, бьющейся с фашизмом, нужны были в тылу крепкие рабочие руки в рудниках и забоях шахт, на золотодобыче в Магаданском крае и на Колыме, на лесозаготовках по берегам великих сибирских рек. За годы войны приток врагов народа в лагеря заметно истощился, а стране нужны были и лес, и золото…

Разное случалось на сибирских этапах, долгой была дорога. Люди в теплушке собрались всякие, но одно было едино – вера. Это уже было спасением, а тут повезло вдвойне. Один из военных, бывший капитан, также разжалованный и демобилизованный, хорошо знал молитвы, и это очень помогло всем. Он читал проповеди о силе духа, о терпении и вере в справедливость. Постепенно он стал духовным руководителем этого «вагонного сообщества», его стали почтительно называть имамом. Руслан и Магомед первое время держались особняком. Они не были на фронте, и этим все объяснялось. Прошедшие через огонь и смерть войны не приняли в свои ряды дезертиров, многие прямо говорили, что все, что произошло, – случилось по вине таких, как они. Доля правды в этом была, и Халаевы все понимали, но объяснять то, что они лично никого не предавали и никого не убивали, было выше чувства их собственного достоинства, и они просто ни с кем не общались. Имам заметил это, и как-то на проповеди сказал:

– Сейчас мы все ищем ответ на один вопрос: кто виноват в том, что с нами произошло. Это бессмысленно. Перед Аллахом, и только перед ним, нам придется отвечать, он каждому воздаст по заслугам его. Важнее понять, как нам теперь выжить. А выжить мы сможем только объединившись, только вместе, не выискивая пороков в соседе и не осуждая его. Мы братья по крови и по вере, мы все равны пред Аллахом и его волей. Аллах акбар!

– Аллах акбар! – ответили все.

После этой проповеди Руслан и Магомед почувствовали, что отношение к ним, незаметно в мелочах меняется. Их перестали сторониться, при них теперь не умолкали разговоры. Им стало легче, потому что трудно жить, таща на себе незаслуженно какую-то вину. Вагонный быт этапа прост и суров, но он тяжек и трудно переносим для одиночек, озлобленных и запуганных людей. Людей, ушедших в себя и проклинающих тех, по чьей вине попали за колючую проволоку. Затаивших в себе обиду и желание мести.

Имам как-то сказал, и это очень сильно врезалось в память Руслану:

– Все, что с нами происходит в жизни, происходит по нашему желанию и для нашего блага. Мы не всегда можем это осознать, представляя эти невзгоды наказанием за какие-то грехи, однако это не совсем так. Все, что приходит к нам в жизни, – это уроки, которые мы сами себе назначили для того, что бы пройти их и очистить свои души. Все приходит во благо, и надо благодарить Аллаха за те испытания, которые он нам посылает, исполняя желания нашей души.

«Значит, все, что с нами произошло, не случайность? Неужели нам все это нужно испытать?»

– Случайностей в жизни не бывает, брат, – как будто прочитав его мысли, сказал, подойдя к Руслану, имам. Добрая, открытая улыбка озаряла его лицо. И Руслан всем сердцем поверил этому человеку, на его душе стало как-то светло и спокойно.