Человек и его тень

Когда же Ши, выйдя из больницы, снова хотел обратиться за справкой для регистрации брака, началось затянувшееся на десятилетие грандиозное движение. Прослышав, что Цзинь Цивэнь приклеили ярлык «феодального выродка», подвергли обыску и обличали, Ши испытывал мучительную тревогу. Поэтому-то он и просил старика Гэ дать ему возможность попасть в кладовку, где хранились реквизированные вещи. Но второй половины свидетельства их помолвки, то есть вторую часть того, что хранил у себя, он не нашел и там. Потом мастер Ван сообщил: вторую половину свидетельства их помолвки Цзинь Цивэнь убрала так надежно, как если бы она упрятала его глубоко в своем сердце. Можно представить себе, как тронуло это Ши Ихая! По ночам Ши приходил с метлой в переулок Бамбуковых листьев и за Цзинь Цивэнь подметал участок, оставляя ей лишь небольшой кусочек для видимости.

9

Обо всем этом и поведал мне Ши в ту незабываемую ночь. Рассказывал он, естественно, в другой манере и иным тоном.

— Что же все-таки подарила вам княжна? — спросил я.

Румянец от выпитого вина с его щек еще не совсем сошел. Мои настойчивые вопросы вынудили его открыть единственный имевшийся у него короб, достать завернутый в тряпку сверток длиной около чи. Лицо его светилось счастьем.

— Вот тут, здесь…

Его огрубевшие пальцы коснулись узелков свертка, в нерешительности он остановился, нагнул голову, задышал часто, словно вел поединок на борцовском ковре — в нем шла ожесточенная внутренняя борьба. Наконец он поднял лицо, сделал глубокий выдох и сказал:

— Поклялся не показывать никому. Я должен быть достоин ее.

Сказав это, он торопливо засунул сверток обратно в короб, защелкнул замок и улыбнулся мне извиняющейся улыбкой…

К тому времени, когда Ши окончил повествование о своей любви, наступила уже вторая половина ночи. Школьный двор и весь город погрузились в сладкий сон, и только ветер, как ночной гуляка, бодрствовал и доносил гудение ночных насекомых.

Взволнованный исповедью, я предложил:

— Почтенный Ши, давайте завтра же договорюсь с Цао и другими, пусть они поскорее выдадут вам справку, чтобы вы могли завершить это дело!

Ши кивнул:

— Позвал я тебя, чтобы попросить помочь мне. Сейчас уже и с княжны сняли вину, она считается теперь не врагом, а тем, кого следует строго воспитывать. Полагаю, на этот раз наше дело выгорит.

Потом он внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Сегодня раскрыл я тебе душу, ты уж держи все это в тайне. Завтра не торопись просить Цао. Сперва мы с ней все обсудим, потом поговоришь. Пока не скажу, ничего не делай, не выдавай меня.

— Ладно.

— Дай слово!

Я с готовностью дал ему честное слово сделать так, как он просил. Он засмеялся. Никогда я еще не видел, чтобы он смеялся таким счастливым смехом, и впервые за все время его лицо показалось мне красивым. Видимо, это правда, что счастье делает человека прекраснее и добрее.

Через два дня мне стало известно, что в школу к Цао заходила председатель жилсовета. Цао беседовал с ней недолго, отправив сразу же к Перышку Чеснока.

Я спросил Цао:

— Зачем она приходила?

— Их улица тоже готовится к приему иностранного гостя, вот и обратилась к нам за опытом… — ответил тот и нахмурил брови. — Спрашивала, что из нашего опыта они могли бы перенять, но разве можно делиться таким, как у нас, опытом…

— А что за гость? — полюбопытствовал я.

— Вернулся муж княжны, — с полным безразличием бросил Цао. — Говорят, принял канадское гражданство. Теперь он там известный капиталист. Приехал на торговую ярмарку и на экскурсию заодно…

Услышав эту новость, я чуть было не подскочил. Цао с изумлением поглядел на меня, но я удержался и ничего не сказал ему. Всю первую половину дня я вел уроки с тревогой на душе. После обеда я помчался в домик к Ши.

Оттуда выходил мастер Ван. Вот так-то! До Ши нежданная весть уже докатилась.

— Как же так! На полпути такая неожиданная помеха…

Но Ши перебил:

— Может быть, это я и есть помеха! Давай больше не говорить об этом, ладно?

Впоследствии, бывая у родителей учеников, живших в переулке Бамбуковых листьев, я выяснил, как развивались дальнейшие события. Цзинь Цивэнь сначала наотрез отказалась встретиться с бывшим мужем, твердо заявив, что уже и все бракоразводные формальности завершены, но «соответствующие инстанции» через уличный комитет и жилсовет все-таки обязали ее «претворить в жизнь революционную линию в дипломатии». Нехотя она дала согласие на встречу. Чтобы приготовиться к приему дорогого гостя, в переулке Бамбуковых листьев подняли девятый вал генеральной уборки, а комиссия по упорядочению конфискованного имущества по собственной инициативе вернула Цзинь Цивэнь все принадлежавшие ей прежде вещи. А этот… как его теперь лучше всего назвать? Ну, назовем, пожалуй, дельцом.