Челтенхэм

Исход сражения, начавшегося довольно поздно по причине зимнего рассвета, решился уже к часу дня. Численный перевес был на стороне федералов, но войско Ричарда было куда более профессиональным, сплоченным, лучше обученным и вооруженным и уж точно – более управляемым. У Морхольда под началом было много громких имен, знамен, плюмажей и так далее, но вместо слаженности и организованности – перебранки, счеты и несогласие, каждый граф и барон, по сути дела, дрался сам за себя. Стойко держались корнуолльцы Вогена и Грея, но их было ничтожное меньшинство, а прочие кое-как организованные полчища – всех этих пастухов и пахарей, где за гроши а где и просто силой согнанных воевать – не испытывали ни малейшего желания умирать и убивать из-за раздоров знатных господ. Шотландские наемники, наспех навербованные Морхольдом, вообще поначалу отказывались сражаться, узнав, что король вовсе не стремится ни побеждать, ни платить за эту победу. В разгар побоища командир скоттов Дуглас МакКормик с упрямством истинного горца умудрился пробиться к самому Глостеру и заявил, что его солдаты готовы покинуть поле брани, если им беспрепятственно дадут уйти, на что Ричард хладнокровно ответил: «Я вам еще и денег дам».

На этом, собственно, все и закончилось. Королевское войско, побросав оружие, по кустам и льду стариц побежало к Помфрету, корнуолльцев без обычных герцогских затей перебили всех до единого, а мятежным графам Вогену и Грею тут же на месте, без разговоров, Ричард приказал снести головы. Морхольд, уже в одиночестве, продолжал отбиваться, прижатый к самому королевскому шатру.

Но вот все отступили, освобождая место, и он, жарко дыша, остался стоять, затравленно озираясь, на каменно утоптанном кровавом снегу, спиной к высоким походным полотнищам военного стана, здоровенный, квадратный, с бронзовыми завитками рыжей бороды, охваченный кольцом врагов.

Со стуком и топотом, звякая оружием, глостеровские пехотинцы образовали коридор, и по этому стальному коридору к Морхольду пошел сам Ричард – тоже весь стальной, сплющенный, как краб, на плече – волнистый меч с полумесяцем кривых зубцов на лезвии – оружие, созданное неведомыми умельцами за многие тысячи парсеков от этой земли, и страшная шипастая и клыкастая перчатка с острыми чешуями над механическими суставами сжимала этот меч за длинную рукоять, поделенную надвое мерцающим кубом с герцогским вензелем.

Глостер шел, как всегда, танцевально выворачивая носки и при каждом шаге словно собираясь упасть то правым, то левым плечом вперед, и Морхольд на краткий миг замер. Он был опытным воином, с пяти лет приученным владеть клинком, и именно поэтому, может быть, как никто другой понимал, что такой виртуоз, как Ричард, ему не по зубам. Но, к чести своей, Морхольд не дрогнул и не струсил, его широкое лицо не отразило ничего, кроме напряжения и готовности встретить смерть лицом к лицу; он поудобнее взялся за меч и переступил, понадежнее упершись ногами в землю.

Принц-регент остановился шагах в пяти от противника.

– Дайте ему шлем, – привычным сонным тоном приказал он, по-прежнему удерживая меч на плече.

Морхольд, воткнув клинок в землю возле ног, натянул капюшон кольчуги и застегнул нижний ремешок немедленно поданного шлема; в этот момент произошел первый волшебный фокус: невидимым движением иноземный меч спорхнул с регентовского плеча и, проделав неразличимый взглядом путь, ткнулся острием в едва прикрытую щель между морхольдовским шлемом и нагрудником, после чего с той же колдовской незримостью в четверть мига вернулся обратно. Глостер, как казалось, даже не шевельнулся.

– Защищайся, – равнодушно приказал он.

Морхольд не заставил упрашивать себя дважды. Заревев, он прыгнул вперед и что было сил рубанул сверху вниз. Но Ричарда на этом месте уже не оказалось, он легко подался в сторону, и тяжелый свейский меч лишь вспорол наст. На втором ударе – то же самое, на третьем выяснилось, что Морхольд хитрит: с молниеносным поворотом он ударил наискось по горизонтали. Но герцог, успев перехватить меч так, будто собирался колоть им лед – только его невероятные руки могли крутить такую тяжесть как перышко, – тоже косо подставил лезвие, и Морхольдов клинок безвредно проскочил вбок. Но Морхольд, как будто лишь этого и ждал, задержав оружие на полузамахе, он шагнул по кругу, словно в фигуре кадрили, и, не давая Ричарду уклониться, издал еще один вопль и сделал отчаянный выпад.

Но этому броску не суждено было завершиться. Уйдя в свое фирменное глубокое плие, Глостер – похоже, ему уже прискучили эти игры – тоже повернулся как в танце, и жуткая рогатая сталь обрушилась с небес на землю. Мятежный меч в неудержимом порыве, кувыркаясь, улетел прочь, унося на себе обе отсеченные руки, а разом смолкший, но с по-прежнему разинутым ртом Морхольд повалился на колени. Еще одна секунда – и хищный кристаллический металл промчался сквозь него сверху донизу – от кубического, скрытого бесполезной броней затылка и до того уязвимого в пешем бою места, которое у рыцаря защищает окованная железом спинка седла.