Челтенхэм

Володя и Анна-Башаир как по команде сдвинули головы над рисунком – там, без малейших покушений на какую-либо художественность, было изображено нечто, подозрительно напоминающее тройной кукиш.

– Ну да, – сказал Володя. – Там таких шишек до черта понатыкано. И что это значит?

– Это биометрические датчики, с вечным сроком действия… А значит это то, что вы легко отделались… Ладно, вопрос второй. Раньше бывало такое, чтобы кто-нибудь, когда-нибудь пересекал это ваше Дикое Поле в шторм? Сохранились такие сказки и предания?

Володя и Анна-Башаир переглянулись.

– В наше время – нет. А так, конечно, черт его знает.

Диноэл кивнул.

– Хорошо, пошли дальше. План, схема, съемка этих ваших мостов существует?

– Разумеется, – ответила Анна-Башаир, нажала что-то на пульте, модель Перекрестков исчезла, а на ее месте зависло нечто, похожее на мятую и перекошенную шахматную доску.

– Да с крыши все отлично видно, без всякой карты, – заметил Володя.

– Всему свое время, – пробормотал Диноэл, уставившись на схему. – Вот слева, это что такое?

– Это Западная стена.

– Как так – Западная?

– Здесь приняты условные стороны света, – пояснил Володя. – Компас тут, само собой, лыка не вяжет, но считается, что весь этот скелетниковский шанхай – запад. Кобурги – наверху – это север, сектор между ними и нами – Дикое Поле, то есть северо-запад, а почти весь восток – это Генераторная. Только не спрашивай, что там такое – называют так, а уж что там на самом деле и зачем – вопрос, что называется, к зиждителю храма сего. Короче, какая-то мозголомная механика, и мощности по виду – подумать страшно.

Дин и не стал ни о чем расспрашивать, а, насмотревшись на карту Дикого Поля, сказал:

– Вот что, Володь, пойдем-ка мы с тобой на эту самую крышу, покажешь, что там где. Бутылки свои и винтовку захвати.

– Вот так, да? – понимающе протянул Володя. – Хорошо, будь по-твоему.

– Анна, – продолжил Диноэл. – Ты разумная девушка. Похоронила свой экстремизм и романтизм, здесь ты, как всегда, спасибо Ричарду, верховная жрица, и на его же деньги – благодетельница твоих сиротских приютов. Что ж, негусто, но совсем недурно, может, кто-то из этих сирот и скажет тебе спасибо… лет через двадцать. Дай нам какие-нибудь переговорники, в ухо вставить, и присматривай за нами. И мы помянем тебя в своих молитвах, мать семейства.

По все тем же куполовидным залам и крученым переходам, заставляющим чувствовать себя не то в норе жужелицы, не то в осином гнезде, они поднялись наверх, где их поджидал уже настоящий шлюз, с двумя дверями переходной камеры. Пахнуло жаром, под ногами сразу же заскрипел песок.

– Ну, вот оно, – как будто даже обрадовался Володя. – О чем и речь. Приезжай через десять тысяч лет, увидишь – пустыня Сахара, и страусы бегают.

– Спертый тут дух.

– Да, сушняк страшнейший. С другой стороны, разводить здесь орхидеи никто не собирался…

Крыша оказалась вовсе не крышей, а неровной во всех смыслах галереей с оконными проемами, наводящими на мысль о круизных лайнерах. Дин осторожно выглянул, бросив взгляд вверх и вниз. Вверху, словно корни исполинского дерева, изгибались, тая в рыжеватой мути, не то колонны, не то трубы.

– А, – сообразил Диноэл, – въезды.

– Ну да, – подтвердил Володя. – Мы по такому и приехали. Давай в темпе, что-то мне эта бандура доверия не внушает, не ухнуть бы нам к едрене-фене с этой трибуны мавзолея…

Вниз, во мглу обрыва, уходила стена сплошь из бесчисленно ветвящихся, сегментированных трубок, путаницы столь любимых безвестным арихитектором хребтин с разномерными позвонками и непристойно-хищно разинутых зевов необъяснимого назначения. И никакого дна – с пустынями ли, с джунглями ли, с чудищами или без таковых – видно не было. «В самом деле, похоже на корабль», подумал Дин.

А вот пейзаж радовал мало. Поле, уходящее в желто-коричневой дымке к невидимому горизонту, больше всего напоминало свалку металлолома – беспорядочное, как казалось, нагромождение ферм, арок, еще какого-то железа, все битое, гнутое, местами ломаное, словно покусанное, в подозрительных пятнах и проросших там и тут пучках бурьяна. Диноэл присмотрелся повнимательней и даже вытащил бинокль.

– А что же молчал про такое дело? – сказал он. – Тут же везде рельсы. Ого, даже стрелки.

Володя хмуро кивнул.

– Да, у них тут на каждой платформе вилка, «ласточкин хвост». Можешь выбирать, каким путем уехать на тот свет, – направо пойдешь, коня потеряешь и все такое.

– Володь, в таком случае планы меняются. Надо возвращаться за тележкой.

– Не надо никуда возвращаться. Там внизу целое депо, подберем что-нибудь.

– А прямо отсюда спуститься можно?

– Конечно, вон там уклончик вниз, вроде трапа.

Диноэл огляделся.