Через века и страны. Б.И. Николаевский. Судьба меньшевика, историка, советолога, главного свидетеля эпохальных изменений в жизни России первой полови

Проблемы советско-большевистского тоталитаризма, его коренной противоположности тому, что понимал под социализмом Николаевский, он продолжал обдумывать и в следующие военные годы, посвящая этой теме многие свои полемические статьи[689]

. Оценки советской власти как тоталитарной были пока еще весьма приблизительными. Как и другие аналитики того времени, да и предвоенных лет (среди них, между прочим, был Троцкий, который проводил смелые сопоставления нацистской и большевистской систем), Николаевский не распространял парадигму тоталитаризма на всю историю большевизма, начиная с власти Ленина, не выделял ее этапов и, следовательно, эволюции, не формулировал сферы, на которые распространялась тоталитарная система. Он относил ее только к власти Сталина, причем в основном к военным годам, да и понимал ее скорее не как всеохватывающую систему, а как организацию политической власти (хотя подчас экстраполировал свои представления на все общество). Разумеется, упрекать его за то, что научная концепция тоталитаризма не возникла в его сознании, было бы легковесно и несправедливо. Ведь до наших дней даже в серьезных трудах нередко сохраняется путаница между тоталитарной системой и авторитарной властью[690]

. Важно, что мысль ученого работала в конструктивном направлении, постепенно углубляя и обогащая анализ советского тоталитаризма. Николаевский, однако, предпочитал не строить абстрактные, хотя и весьма важные, научные конструкции, а создавал почву для них путем выявления и скрупулезного препарирования исторической конкретики.

Попытки объединения российских эмигрантов. Перемещенные лица и власовцы

Политическая и аналитическая деятельность Николаевского стала особенно целенаправленной после окончания мировой войны и после начала войны холодной. Борис Иванович считал остро необходимым показать во всей его неприглядной сущности сталинский тоталитарный режим. Непосредственно после окончания войны была восстановлена деятельность Международного института социальных исследований в Амстердаме. Его администрация предложила Николаевскому возвратиться в Париж, чтобы продолжить работу в качестве его представителя и руководителя филиала. Однако вернуться в Париж Николаевский отказался[691]

. Он уже свыкся с Америкой. Его не привлекала перспектива жизни в разрушенной Европе не только по материально-бытовым соображениям, но прежде всего потому, что пребывание за океаном, где все больше концентрировалась российская эмиграция, Николаевский считал теперь наиболее удобным и для продолжения своих научных занятий, и для организационно-политической деятельности. Он поддержал инициативу по политическому объединению российских эмигрантов, особое внимание уделяя налаживанию конструктивного сотрудничества между меньшевиками и эсерами. Он продолжал активно публиковаться в «Новом журнале» и газете «Новое русское слово» (редактор М.Е. Вейнбаум), равно как и в других русских и американских газетах и журналах.

13 марта 1949 г. на собрании представителей русских общественных организаций в Нью-Йорке было провозглашено образование Лиги борьбы за народную свободу. Из числа эсеров в руководство Лиги вошли В.М. Зензинов и В.М. Чернов, меньшевики были представлены P.A. Абрамовичем, Д.Ю. Далиным и Б.И. Николаевским. Николаевский был избран председателем правления Лиги, взвалив на свои плечи нелегкую организационную работу, к которой совершенно не тяготела его душа. Лига заявила о приверженности идеалам Февральской революции и выступила против сотрудничества «с открытыми или скрытыми реакционерами, фашистами и монархистами». Выступив на собрании, избранный председатель возражал тем эмигрантам-монархистам, которые энергично и порой злобно упрекали Лигу в том, что она объединяет только республиканцев. «Если в России была бы возможна конституционная монархия английского типа, – сказал Николаевский, – мы все голосовали бы за нее, но русская монархическая идея носит реставраторский характер, поэтому мы и объединяем только республиканцев»[692].

Информация о создании демократической антисоветской организации появилась во всех крупных американских газетах. «Голос Америки», который уже тогда интенсивно забивали советские «глушилки», передал на русском языке специальное сообщение, ориентированное на аудиторию за «железным занавесом». 27 марта Лига провела свое второе собрание – в противовес созванной в Нью-Йорке по указаниям из Москвы конференции сторонников мира. На втором собрании Лиги выступали не только эмигранты первой и второй волн, но и новые беженцы из СССР – инженеры, летчик, актриса, студент, а также представители эмиграции из стран, ставших советскими сателлитами, – болгарин, хорват, поляк. Председательствовал А.Ф. Керенский, а Николаевский выступил с программной речью.