Черная гончая смерти (и еще 12 жутких рассказов)

Четыре дня спустя, когда мы оба спустились в секретный склеп и погрузились в изучение талисмана, кто-то стал царапать дверь острыми когтями. Этот скребущий звук напугал нас вдвойне: мы опасались не только тварей из преисподней, не менее страшила мысль, что нашу ужасную коллекцию обнаружит досужий полицейский и придется отвечать перед законом за разграбление могил. Сент-Джон погасил свечи, а я подошел к двери и резко распахнул ее. Снаружи никого не было, но мы оба почувствовали порыв ветра и услышали шорохи, невнятное бормотание и хихиканье, удаляющиеся по темному коридору. Я предположил, что мы стали жертвой галлюцинации, но Сент-Джон упрямо твердил, что все было на самом деле, а бестелесный дух, вне всяких сомнений, говорил на голландском языке.

После этого нас будто опутал морок, мы двигались, как сомнамбулы, не могли разумно мыслить и внятно говорить. Мы придерживались теории о том, что вместе сходим с ума от излишних волнений, и это было бы спасением, поскольку даже сумасшествие гораздо предпочтительнее той страшной гибели, что уготовил нам немилосердный рок. Странные явления происходили теперь слишком часто, мы устали считать их. Наш одинокий дом взяли в осаду какие-то зловредные существа, о природе которых мы боялись даже догадываться. Каждую ночь демонический лай доносился из ветреной пустоши, становясь все громче и громче. 29 октября мы обнаружили на клумбе под окном библиотеки цепочку следов, которые невозможно описать. Чудовищные, бесформенные, они не поддавались классификации и сбивали с толку, как и нашествие орды огромных летучих мышей, которые оккупировали нашу старую усадьбу.

Ужас достиг апогея 18 ноября, когда Сент-Джон уехал без предупреждения на железнодорожную станцию. Вероятнее всего, он хотел вернуться до темноты, но дела задержали и возвращался он уже за полночь. У ворот усадьбы на Сент-Джона набросился зверь из ада – жестокий хищник, которого я так и не увидел. Хищная тварь исчезла до того, как я прибежал с револьвером, привлеченный криками моего приятеля. Только вдали слышался шум крыльев, а на фоне луны промелькнула размытая тень. Сент-Джон умирал. Я наклонился к нему со словами утешения:

– Мужайся, теперь ты обретешь покой.

Но ужас в потухших глазах Сент-Джона говорил мне, что приятель умирает с твердой уверенностью, что попадет в преисподнюю, обреченный на вечные муки.

– Талисман, – прохрипел он. – Эта распроклятая штука…

В следующую полночь я похоронил его в заброшенном саду и пробормотал над телом один из дьявольских ритуалов, которые Сент-Джон любил при жизни. Когда я произнес последнюю фразу заклинания, с болот донесся оглушительный лай гигантского пса. Луна взошла, я не осмеливался смотреть на нее, но глаза мои, против воли, поднялись к небу. Я увидел туманную тень, прыгающую с холма на холм, несущуюся скачками к нашему одинокому дому. Я бросился прочь из сада, пошатываясь, спустился в секретный подвал и стал молить талисман из зеленого нефрита о пощаде. Но каменный пес не ответил, а тот, на болотах, продолжал лаять.

Мне было страшно оставаться в пустом доме на болоте, и на следующий день я отправился в Лондон. Отвратительные экспонаты нашего музея пришлось уничтожить – часть я утопил в болотной жиже, остальное сжег прямо в каменном склепе. С собой я забрал лишь нефритовый талисман. Первые три ночи в Лондоне я спал спокойно, но на четвертую снова услышал грозный собачий лай. Не прошло и недели, как я почувствовал на себе пристальный взгляд. В тот момент я прогуливался по набережной Виктории, дышал свежим воздухом и разглядывал отражение фонарей в речной глади, и вдруг два огонька закрыла стремительная тень. Я оглянулся – никого, только порыв ветра просвистел, взъерошив мои волосы. Тогда я отчетливо понял: то, что случилось с Сент-Джоном, в скором времени произойдет и со мной.

На следующий день я аккуратно завернул амулет из зеленого нефрита в лоскут черного бархата и отплыл в Голландию. Втайне я надеялся получить прощение, если верну магическую вещицу ее безмолвному, спящему хозяину. Что за гигантский пес преследовал меня все эти месяцы, так и осталось загадкой – в «Некрономиконе» о крылатой собаке не было ни слова, лишь скудные намеки, – но я не сомневался: чудовище существует. Впервые мы услышали лай на том древнем кладбище, и каждое последующее событие, включая предсмертный шепот Сент-Джона, подчеркивало связь проклятия с кражей талисмана. Возможно, страшная тварь оставит меня в покое, если я положу нефритовую статуэтку на место. Вот почему я был на грани отчаяния, когда у входа в гостиницу в Роттердаме простой карманник лишил меня этого единственного средства спасения. Утром я прочитал о кошмарном происшествии в трущобах на окраине города. Здешние обитатели и сами не прочь пролить кровь или замордовать человека до смерти, но даже они были в ужасе, когда пересказывали новости газетчикам. В убогом воровском логове целая семья была разорвана в клочья неизвестным зверем, не оставившим следов, но всю ночь в округе слышали глухой лай гигантской собаки.