Черное копье

Да, это был истинный властитель Запада: густые чёрные волосы ниспадали на плечи, серебряные нити сверкали на висках; каждая чёрточка его лица, казалось, вышла из-под резца искусного скульптора – настолько чётки и благородны были они. Орлиный профиль – и горящая драгоценная Крылатая корона над ним. Он был весь в серебристом и белом, с гербом на груди, расшитым золотом и агатами. Семь звёзд сияли россыпью бриллиантов на его парадном одеянии.

По правую и левую руку от трона стояли принцы, уже зрелые мужи, статные и красивые. Вокруг толпились приближённые, знатные нобили Минас-Тирита и окрестностей; на почётном месте, всего одной ступенькой ниже трона, стоял Этчелион.

Вновь грянули трубы. Переглянувшись, все шестеро послов учтиво поклонились; приветствуя их, король также слегка наклонил голову. Один из придворных, встав сбоку от хоббита и его товарищей, громко провозгласил:

– От высокородного принца Вод Пробуждения Форве, сына Орве, сына Ильве, Верховного короля Вод Пробуждения, – к Его Величеству королю Арнора и Гондора, Властителю Умбара и Минас-Анора, Держателю Ключей Мордора, – посольство с речами почтения и уважения!

Эльфы, гномы и хоббит вновь согнулись в низком поклоне. Придворный продолжал напыщенную речь, называя по имени каждого из послов.

– Я принимаю ваш поклон, – прозвучал негромкий, чуть глуховатый голос.

Он мог бы принадлежать старику, а мог – и едва перешагнувшему вершину жизни мужу. По лицу короля возраст не угадывался.

Амрод шагнул вперёд и протянул придворному их верительные грамоты, не зная, как правильно поступить в этом случае. Фолко услышал быстрый шёпот придворного:

– Поднимись по ступеням, преклони колено и подай грамоты сам! Да поживее!

Хоббит увидел, как лицо эльфа чуть заметно побледнело от гнева; он знал, что Авари не преклоняют колено никогда и ни перед кем. Однако эльф поборол себя. Фолко успел заметить плотно сжавшиеся губы Амрода; тот опустился на колено в одном шаге от трона и протянул злополучные грамоты.

Среди придворных внезапно пронёсся недовольный шёпоток. Протягивая свитки, Амрод смотрел прямо в глаза королю, не отводя взора, что было, как понял хоббит, чудовищным нарушением этикета.

Руки короля остались недвижны. Пауза затягивалась. Тишина становилась невыносимой; у Фолко по лбу заструился выступивший от напряжения пот.

Положение спас Этчелион. Он шагнул вперёд, как бы для того, чтобы поправить запутавшийся шнурок печати на пергаменте, и успел что-то шепнуть эльфу. Амрод неспешно склонил голову.

Руки короля медленно потянулись вперёд и коснулись свитков. Тотчас подскочившие придворные подхватили грамоты и скрылись вместе с ними за троном.

– Итак, теперь вы можете подняться и исполнить своё посольство, – раздельно проговорил король.

Амрод встал. Его лицо было белым от пережитого унижения.

– Мы принесли тревожные вести, о повелитель Запада, – не скрыв холода в своём голосе, сухо сказал он. – Будет говорить невысоклик Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста.

И Фолко заговорил. Он вкладывал в свою речь всё, чему его научили трудные и долгие годы странствий: всю любовь к оставленной Родине; всю тревогу за будущность Запада и увиденную им несказанную красоту гондорской столицы; всё отвращение к войне и насилию, глубоко присущее каждому хоббиту, даже ставшему бойцом; всё прожитое, прочувствованное и испытанное.

Он говорил – и в зале стояла мёртвая тишина; речь его вилась длинной, прихотливо свёрнутой нитью, то забегая вперёд, то возвращаясь назад, но не прерываясь и не путаясь. Он говорил – и словно громадный чёрный призрак смерти и разрушения, надвигающийся с востока, вставал у него за плечами. Он говорил об Олмере, его прошлом и настоящем, о своём с ним знакомстве, об Арноре и походе в Морию, о Волчьем Камне и Сторожевом лесе, о Древобороде и Исенгарде, о Говорящей Башне и Морском народе, о битве при Аннуминасе и походе в Ангмар, о марше вдоль Серых гор и ожидании на Краю; о Герете и Карнене, о басканах и дорвагах, о гномах Гелии и Наугриме, о Сером Вихре и Цитадели Олмера, о пути отряда Отона, о дорвагских разведчиках и эльфах-Авари, о хеггах и Ночной хозяйке, о пути к Дому Высокого, о Небесном Огне и вновь об Олмере, и, в завершение всего, о Великом Орлангуре и о корне Силы Вождя.

Он замолчал. Никто не шелохнулся, не вздохнул, не произнёс ни звука; и хоббит продолжил – о призраках возле Мордорских стен, о своём видении в камне эльфийского перстня и о Палантирах Гондора.

И лишь о Чёрных гномах не упомянул он ни словом, ни звуком.

А потом он закончил и отступил назад, мало что не хватаясь за плечо Торина, выжатый и обессиленный.

Тишина продолжала владеть залом; король молчал, и молчали все его подданные. Амрод сделал знак – и заговорил Беарнас, кратко, но ничего не упуская. Он перечислял меры, которые нужно было принять.