Черное копье

И это оказался неверный ход. Король пошевелился на троне – и все взоры обратились к нему. Он приподнял правую руку – и на Беарнаса зашикали со всех сторон. Король шевельнул мизинцем – и старый, седовласый нобиль, в шитой серебром одежде, с сияющей алмазами рукояткой меча, начал ответную речь. Фолко заметил быстро промелькнувшую гримасу обиды, разочарования и удивления, скользнувшую по лицу Этчелиона. Право отвечать послам было явно за ним – но король почему-то изменил принятый ритуал.

– Мы слышали вас, – говорил тем временем старый нобиль. – Его величество выражает вам своё удовлетворение. Но да будет известно вам, что в пределах Закатных земель нет иного повелителя, кроме повелителя Соединённого королевства, и не родился ещё тот, кто мог бы давать ему совет непрошеным. Многое темно в вашем повествовании, вы грозите Гондору великими бедами, не подтверждая свои слова…

«Та же песня, что вчера у герцога!» – с досадой подумал хоббит, вдруг поймав себя на мысли, что у него нет никакого почтения ни к стоящему перед ним старику, ни – страшно подумать! – к тому, кто сейчас восседает на троне.

Он кричал им – они не слышали. Они защищались от принесённых им известий, потому что иначе пришлось бы круто рушить такой уютный строй своей повседневной жизни; будущее несло неведомые опасности – и они отгораживались от этого будущего, надеясь… на что? Этого хоббит понять был не в силах.

– Вы говорите о наступлении великой армии Востока, – продолжал нобиль. – Но ни один из наших разведчиков в тех краях не подтверждает этого. Вы говорите о выступлении в поход сил тех, кто живёт в Мордоре, – наша стража на перевалах доносит об обратном. Вы говорите о сборе ополчений Харада – но мы не слышали ничего об этом! И вы ссылаетесь на тех, чьи слова мы никак не в силах проверить – вроде вашего Великого Орлангура, например. Почему же король должен верить вам?

– Неужто ничего из сообщённого нами не согласуется с тем, что известно вам? – хрипло произнёс Торин. – Ну а что вы можете сказать о ваших Палантирах? Что видно в этих Великих Камнях?

Нобиль ответил не сразу; сперва он бросил быстрый взгляд на короля.

– Никто не вправе требовать ответа, – гордо провозгласил он мгновение спустя. – Палантиры принадлежат королю. Он и только он один может смотреть в них. Он один знает, что с ними. А ответов король не дает никому, запомни это, почтенный гном, если хочешь, чтобы тебя дослушали до конца.

«Одному Дьюрину ведомо, – подумал в тот миг хоббит, – чего стоит Торину удержаться от какой-нибудь дерзости в ответ!»

– И всё же я бы не отбрасывал так сразу принесённые послами вести, – повинуясь новому знаку короля, наконец вступил в разговор герцог Этчелион. – Подвергать сомнению их источники мы можем, но самих послов – нет, как и чистоту их намерений. Эльфы есть эльфы, и гномы есть гномы, и невысоклик – плоть от плоти своего народа, никогда не служившего Тьме. Можно не верить им – но проверить их слова мы обязаны. Имя почтенного Теофраста Арнорского, великого хрониста наших дней, хорошо известно всем присутствующим – в этой части рассказ послов точен. Мы можем сомневаться в существовании того, кого они именуют Великим Орлангуром, но мы не имеем права недооценить опасность. Лучше уж её переоценить. Правы те, кто считает, что в речах гостей наших слишком много неясностей, но это ещё не доказательство того, что никакой опасности нет вовсе. И если позволено мне будет сказать, что думаю… – Герцог вопросительно посмотрел на руки короля.

Пальцы чуть заметно шевельнулись – очевидно, это был знак разрешения, потому что Этчелион продолжал:

– Я бы всё-таки поднял часть войск – скажем, полки Эрендура и Арминадила из северного крыла – и двинул бы их к границам, занять засечные черты в Северном Итилиэне. Полки Элкариовона и Бербеорна вместе с конными сотнями Анориэнских земель составили бы вторую линию…

Старый нобиль почти подпрыгнул от негодования. Одно движение королевских пальцев, и Этчелион осёкся на полуслове – заговорил нобиль:

– Воистину меня удивляют слова почтенного герцога! Разве не ведомо ему, сколь шаток мир в степях? Сколь воинственны кланы истерлингов? Страх перед мощью великого Гондора принудил их отказаться от больших набегов – но разве он поубавил в них чёрной безоглядности? И вполне способны они, прознав о движении наших полков к границам, счесть этот манёвр за готовящееся вторжение и, опасаясь переноса войны на свои земли, самим двинуться на нас. Мир – величайшее из благ, дарованное человеку. Неужто почтенный герцог подвергнет такому кровавому испытанию благополучие нашего государства?

Королевского знака молчать нобиль не получал, однако запнулся, то ли считая, что высказал всё, что хотел, то ли попросту сбился с мысли. Несколько мгновений в зале царила тишина, но затем король разрешил говорить Этчелиону.

– Почтенный Неарнил полагает, что движение наших войск к границам вызовет ответный удар истерлингов, поскольку чёрного неистовства в них не поубавилось, не так ли?