Черные листья

Он сказал это с необыкновенной теплотой и с необыкновенной нежностью, сказал так, будто его Клаша рядом с ним и говорит он это только для нее. А Ива вдруг почувствовала, что она испытывает к Клавдии не только зависть, но и смутную ревность. Никакого права она на эти чувства не имела, и ей было стыдно даже перед самой собой, но что же она могла поделать? Боясь, как бы Павел не проник в ее мысли, она спросила:

— Тебе, наверное, очень легко с ней?

— Да, очень легко, — ответил Павел.

«А мне с Кириллом? — подумала Ива. — Было ли когда-нибудь мне легко с Кириллом?»

Осторожно высвободив свою руку, Ива сказала извиняющимся тоном:

— Прости, Павел, но мне надо домой. Кирилл, наверное, давно поджидает… Давай когда-нибудь встретимся, обо всем поговорим.

— Заходи не стесняясь, — пригласил Павел. — Мы с Клашей…

Но Ива уже убежала.

Кирилл лежал на кушетке, курил. И когда Ива вошла, он даже не взглянул на нее. Она сказала:

— Не сердись, Кира. Зашла в парикмахерскую, а там — столпотворение. Пришлось занять очередь и ждать. — Она виновато улыбнулась, подняла руку и ладонью провела по волосам. — Видишь? Немножко коротко, правда?

Она хотела сказать, что по пути домой виделась с Павлом, но не решилась. Не могла решиться. Вот если бы Кирилл не был сейчас так раздражен, она, конечно, рассказала бы об этом. А так не может. Лучше потом, когда он остынет…

Кирилл лишь мельком взглянул на ее прическу и, конечно, не поверил, что Ива могла позволить себе проторчать из-за нее в парикмахерской столько времени. Лжет. И о Павле — ни слова. Черт знает, до чего докатилась.

Он закричал:

— Объяснишь ли ты, наконец, где была все это время?

— Я ведь уже объяснила… Я сказала тебе правду…

— А я говорю — врешь!

— Нет.

— А я говорю — врешь! Я видел тебя с Павлом. Видел вот этими глазами. Всего несколько минут назад. Может быть, скажешь, что вы встретились совсем случайно? А почему же ты тогда скрываешь? Почему шкодишь и не признаешься? Ну?

— Я не придала этому никакого значения… Слушай, Кирилл, это ведь смешно — ревновать меня к Павлу. Ты ведь и сам понимаешь, что это смешно.

— Смешно? Кому смешно? Тебе и Павлу? — он зло рассмеялся. — Тут ты права — вам, конечно, есть над чем посмеяться. Особенно когда вы вдвоем. Вы случайно, — он сильно нажал на последнее слово, — встречаетесь только на улице? Или он случайно заходит в мой дом, когда случайно узнает, что меня здесь нет?

Ива почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. От обиды, от возмущения. Она заплакала. Негромко, подавляя рыдания, не желая, чтобы он подумал, будто его хотят разжалобить.

— Теперь решила пустить слезу? — усмехнулся Кирилл. — Вот, мол, какие мы беззащитные и жалкие…

— Не надо, Кирилл, — сквозь слезы проговорила Ива. — Ты же видишь, как мне больно…

— Больно? Тебе? Разреши узнать от чего?

Ива отняла от лица руки, взглянула на Кирилла. Глаза ее неожиданно стали жесткими и холодными. Кириллу показалось, будто он увидел в них необыкновенное к себе презрение или ненависть — точно сказать, что это было, он не смог бы, но так Ива никогда еще на него не смотрела. Казалось, она не в силах была ни сдержать свои чувства, ни даже приглушить их, и они, долго в ней копившиеся, прорвались наконец, и Кирилл почувствовал, что она их не остановит. Он хотел уже все как-то смягчить, но Ива с редкой для нее решительностью жестко проговорила:

— В тебе есть что-то садистское. Слышишь? Я говорю, что в тебе есть что-то садистское. С каким наслаждением ты обливаешь меня грязью! А за что? Может быть, ты сам хочешь освободиться от собственной грязи? Или ты уже ничего не помнишь? Какой же ты негодяй, Кирилл! И как же я тебя сейчас ненавижу!

Она замолчала, словно задохнувшись. Но через несколько секунд сказала уже более спокойным голосом:

— У меня создается впечатление, что ты просто ищешь предлог для разрыва. Но зачем он тебе нужен? Тебя ведь никто не держит. Слышишь? Тебя никто не собирается удерживать силой. — Она отвернулась от него, сцепила на груди пальцы и уже самой себе сказала: — Господи, хотя бы на время избавиться от этих оскорблений и унижений!

— Вот как! — крикнул Кирилл. — Ты показываешь мне на дверь? Я правильно тебя понял? Ну что ж, пусть будет по-твоему… Но смотри не пожалей.

Он медленно, но твердо, как человек, окончательно принявший решение, направился в свою комнату. Может показаться странным, однако в эту минуту Кирилл больше не чувствовал ни той ярости, которая переполняла его несколько минут назад, ни даже ставшего обычным в последнее время раздражения против Ивы. Она вдруг стала для него совсем безразличной и просто ненужной… Да, именно ненужной. В нем есть что-то садистское? Очень хорошо. Очень хорошо… Она его ненавидит? Очень хорошо. Очень хорошо…