Черный треугольник

Ответственный за подавление бунта заместитель постпреда Глущин тоже был в бешенстве. В переполненном войсками ОГПУ городе убили тщательно охраняемого свидетеля. Найти убийц, представить пред светлы очи! Наказать всех головотяпов, допустивших такое! К счастью, меня к головотяпам не отнесли.

Перерыли мы весь город, опросили десятки людей. И ничего. Такое ощущение, что это сотворил бестелесный призрак… Или кто-то из своих.

Идеолог, не упускавший возможности вставить нам шпильку, долдонил на общем совещании под руководством Глущина:

– Гниль в ваших рядах завелась. Я бы внимание обратил на идейно нестойких, сомневающихся товарищей. Предательство с малого начинается – с сомнений в правильности курса на построение коммунизма.

– Обратим, – угрюмо заверил Глущин. – И супостата мы изловим, не беспокойтесь.

Дни шли. Мало того что не изловили неизвестного душегуба, но и сама актуальность вопроса сдулась. Потому что нужно было не только заканчивать работу с задержанными и отправлять их партиями в область, но и искать беглых бунтовщиков. На свободе еще оставались правая рука Тиунова, несколько убийц и активных участников восстания.

В процессе дальнейшей работы мне удалось установить, что в бунте участвовал Иона Агафонов. Притом поддался общему порыву и вступил в ряды «освободителей» он вопреки воле отца, пытавшегося услать его подальше в леса, на заимку. Лихо он так пошалил, и его заслуженно включили в разыскной бюллетень вместе с другими. И сейчас искали. Я надеялся, что найдут. Предпринимал к тому все усилия, сфокусировав внимание нашей системы именно на нем. Он нужен мне. Возможно, он знает нечто, чего не успел донести до меня его бесчестно убитый отец.

Страна у нас большая, леса густые. Ищи! Кроме того, ловить старовера – вообще неблагодарное занятие. У них искусство скрываться от властей отточено столетиями. Издавна в приличной староверской избе имелось потайное место, где от служивых спрятаться можно. А уж имена менять и документы выправлять они вообще мастера. Кроме того, в любом городе старовер старовера всегда найдет, а вместе с ним найдет и любую помощь, потому как ты для него свой. Такая разветвленная законспирированная религиозная сеть на всю страну. Слава богу, что староверы в массе своей больше дистанцируются от государства, чем стремятся его снести. Хотя и бунтуют, гады. Вот как сейчас…

Но, как ни удивительно, Иона нашелся достаточно быстро. Он не стал хорониться в лесах, по далеким заимкам и вести первобытный образ жизни. Расставшись с повстанцами и добравшись до ближайшего порта на реке, устроился матросом на баржу и намеревался весь сезон возить лес и щебенку по «голубым дорогам».

Задержали его случайно. Баржа села на мель. Прибывшие сотрудники милиции и речного пароходства стали опрашивать команду по поводу речного происшествия и проверять документы. Когда дошла очередь до Ионы Агафонова, он представился своим именем, чем страшно обрадовал милиционера, только утром читавшего разыскной бюллетень.

Ждать, пока арестованного старообрядца этапируют, я не стал. Как раз колесный пароход «Коммуна» отдали обратно в пароходство и вернули на регулярные рейсы. На этот раз мне выделили одноместную каюту, и двое суток я отсыпался в свое удовольствие, гулял по палубе, любуясь заросшими камышом берегами. И пытался сбросить накопившееся за последнее время дикое нервное напряжение. Как говорится, без отдыха и лошадь не скачет. Вот только полностью отдохнуть никак не удавалось. Мысли невольно возвращались к служебным проблемам.

Вот и пункт назначения – пристань в поселке городского типа имени Свердлова. Около трапа меня уже ждал представитель местной милиции – жилистый, кряжистый мужчина средних лет в отутюженной белой гимнастерке с одним кубарем в синей петлице – старший милиционер. Отличительной его особенностью были резко оттопыренные уши. Они, кстати, сразу вызвали мою симпатию к этому человеку, поскольку я сам такой же каравай с ушками.

Представились мы друг другу церемонно. При этом старший милиционер внимательно изучил мое удостоверение – это правильно, без бдительности нам никуда, особенно когда в охраняемых помещениях часовых со свидетелями режут.

– Не сбежал брат Иона? Живой? – с опаской спросил я.

Как-то слишком много трупов было вокруг этого дела. Вполне могло случиться, что, пока я плавал с комфортом на пароходе, прибавился еще один труп. Я бы, наверное, даже не удивился этому. Во мне крепло иррациональное чувство, что против меня действуют вовсе не отдельные люди, а какая-то безликая могущественная сила.

– Да куда ж от нас денешься? – удивился старший милиционер, указывая мне на ждущую нас перед портовыми строениями коляску, запряженную ленивой лошадкой. – Мы эту контру бережем пуще, чем бедняк свою корову. Сохраняем для справедливого пролетарского суда!

– Хвалю, – кивнул я…

Глава 12

– Вот ты мне скажи, – напирал я. – Бежать решил на край света. Боялся ведь ответственности?