Чертополох и терн. Возрождение веры

В Феррарском герцогстве существовали поблажки для евреев. Уже при Эрколе I некоему Самуэлю Мелли из Рима разрешено перестроить свой дом в синагогу. В 1451 г. герцог Борсо заявляет, что будет оказывать покровительство евреям, ищущим убежище в его землях. Раввину Аврааму Царфати предоставлена возможность преподавать иврит в Феррарском университете. Во второй половине XV столетия в городе открылась еврейская типография. Это не значит, что Борсо д’Эсте возражал против обычной практики ограничений и препятствовал работе инквизиции. Здание церкви Сан-Доменико (один из крупнейших храмов Феррары) отдано трибуналу святой инквизиции. Считается, что инквизиция Феррары не столь свирепа и женщин часто миловали; тем не менее процесс доказательств упрощен, достаточно показаний двух свидетелей или признания, полученного под пыткой. В книге казненных XVI в. («Libro de giustiziati in Ferrara», библиотека Ариостея в Ферраре) за период 1393–1441 гг. отмечено 853 смертных приговора; разумеется, далеко не все иудеи; но процент таковых велик. Борсо ввел в отношении привилегированных ученых и своих заимодавцев-банкиров систему поблажек, своего рода «индивидуальные права»; обычная тактика, выделявшая, как сказали бы в Российской империи, «ученого еврея при генерал-губернаторе». Пий II (Пикколомини, гуманист, но заложник Престола святого Петра) в 1460 г. обязал евреев платить ежегодную дань в размере одной двадцатой стоимости их собственности в папскую казну. И сколь бы д’Эсте ни оказывали покровительство «ученым евреям», в 1476 г. семейству д’Эсте официально приказано очередным папой, Сикстом IV, не чинить препятствий сбору налога с евреев. С 1492 г. (то есть с испанской Реконкисты) семейство д’Эсте начинает принимать в Ферраре испанских беженцев-евреев, впоследствии, уже в XVI в. – беженцев-евреев из Богемии. Так формируется испанский и немецкий еврейский анклав в Ферраре; к середине XVI в. в Ферраре уже десять синагог. И хотя Козимо Тура работает на полвека раньше, он наблюдает, как иудаизм входит в культуру того в принципе закрытого, военизированного, пышно декорированного общества, которому иудаизм должен быть чужд. Это особенный процесс, не схожий с тем, что можно наблюдать спустя полтора века в Голландии: город евреев не принимает. Стивен Кэмпбелл, изучивший вопрос, пишет: «К 1470-м годам Эсте пришлось прибегнуть к насилию, чтобы обеспечить защиту евреев (имеются в виду выгодные герцогу банкиры. – М.К.) (…)». Убийство сына банкира Зинатана в Реджо в 1474 году и банкира Соломона Ноа Норса в Ферраре в 1480 году привело к введению смертной казни для убийц в каждом случае. Однако (…) молодой убийца пользовался огромной народной и юридической поддержкой, и сообщалось, что огромные толпы людей, включая профессоров университета, последовали за его похоронами. В 1481 году в Ферраре (…)». Эрколе мог остановить толпы, готовые грабить еврейские банки, только обнаженным мечом и угрозой смертной казни. Другими словами, евреи стали главной точкой напряженности и спора не только между папством и д’Эсте, но и между д’Эсте – и коммуной и народом Феррары.

Еврейская ученость – вещество трудноистребимое; Абрахам Фаризол, родом из Авиньона (ум. 1525), географ, космограф и комментатор Завета, живет в Ферраре и пользуется уважением. Пути гуманистов, сколь бы их ни держала в узде осторожность и ни унижало угодничество перед правителями, тем не менее действуют и в кондотьерской Ферраре. Притом что Борсо чужда ученость, как ее трактовали «гуманисты», кондотьерский нрав герцога не привел к уничтожению культуры, которая питалась его тщеславием. Гуманизм на службе тщеславного правителя – тема типичная для Позднего Ренессанса; но всякое государство интерпретирует тему по-своему. Есть пресловутые «красные линии», которые нельзя пересекать. Симбиоз христианства с Ветхим Заветом и каббалой, как это мог бы сформулировать Рене Добрый в Эксе или Пико делла Мирандола во Флоренции, – для идеологии Феррарского герцогства невозможен.

Заказ кардинала Бальтазара Ровереллы – своего рода революция, но мягкая, тихая революция, в масштабах капеллы.

Ветхозаветное чувство «любви к Богу», несовместимое с преданностью государству, в Ферраре невозможно.

Какой моральный урок можно извлечь из стратегии выживания Ветхого Завета в лоне агрессивной христианской идеологии, если, по сути, все устроено наоборот – и это христианство выжило и родилось в лоне Ветхого Завета? Какой моральный урок содержится в стратегии изощренной идеологизированной речи? Художнику свойственно запоминать (помнит рука) те формы, которые он использует. Форма и цвет – это предикаты рассуждения. Использовав в «Святом Георгии и принцессе Трапезундской» форму рога как символ бренной власти, наблюдая тему золотого рога в Библии Борсо в качестве атрибута власти, художник Тура использует рога в своей композиции ретабля как метафору власти и силы.

Раковины христианства и рога Ветхого Завета переплетены в троне Мадонны – как атрибуты силы и веры, как выражение идеологии.