Чертополох и терн. Возрождение веры

Боль, излитая в «Пьете», примиряет одно с другим и растворяет одно в другом. Сочувствия иудаизму (иудею, изгою, парии) в творчестве Тура нет; равно нет и сочувствия христианскому мученику. Любую боль художник скорее принимает как положенное испытание.

Для Козимо Тура несвойственно рисовать «любовь», в его лексиконе такого слова нет. Тура никогда не нарисовал обнявшихся людей, даже мать Иисуса с мертвым сыном на коленях не делает попытки припасть к телу, прижать к себе. Герои Тура сдержанно выражают привязанность: чуть скосив глаза в сторону того, о ком думают; чуть тронув пальцами чужую руку. Герои Тура словно опасаются вовлечь другого в свою беду, которую превозмогают в одиночку; терпеть боль в одиночку – в этом есть особое целомудрие – отказаться от помощи. Именно в Ферраре, в условиях солдатского парадного варианта «гуманизма» родился этот язык, спустя столетия освоенный Беллем или Брехтом.

Любовь Козимо Тура заменяет солидарностью.

8

Метафизика ретабля Роверелла возвращает нас к тому пониманию «гуманизма», который вырабатывается в автократиях.

У Баксандалла («Живопись и опыт в Италии XV века») есть фраза, произнесенная с долей цинизма: «Мы говорим не обо всех людях XV века, а только о тех, чья реакция на произведение искусства была важна для художника, назовем их классами, оказывавшими покровительство искусству. В реальности это была небольшая часть населения (…) как ни печален этот факт, его требуется признать». Признать этот, казалось бы, самоочевидный факт сложно: таким предположением мы разрушили бы идею Возрождения как поновления Завета. Искусство Ренессанса посвятило себя христианской морали, высказывая ее по-новому, усложнив опытом античности и Ветхого Завета; мораль перестала быть собственностью церковного сознания; мораль стала выражением личного евангелия художника. Ответственность за личное евангелие стала причиной личной драмы Боттичелли, причиной противоречий Микеланджело. Низшие слои населения не просто «брались в расчет» художниками, но существование потенциального мнения «низших слоев» превратило искусство Ренессанса – в трагическое. Искусство, став светским, обслуживает общество неравенства; храм уравнивает всех, но внутри храма искусство неличностно. Картины созданы ради освобождения рабов, но существование привилегированного искусства возможно лишь при наличии рабов; художник работает на деньги того, кто угнетает бесправных. Христианская мораль не может существовать для избранных. Contradictio in adjecto уничтожило эстетику Ренессанса.

Тура писал для собора, где ретабль видят все. Иконография, выполненная согласно канону, позволяет читать образ буквально; прозрачные иносказания, внятные придворным, – вот аллегорический уровень толкования; гуманист, способный сопоставить идеологию и веру, извлечет моральный урок; но метафизическое прочтение картины существует не для одной страты, метафизическое толкование должно быть внятно каждому.

Структура алтаря – ретабля Роверелла – совмещает несколько общественных моделей, то есть совмещает несколько типов сознания – нобилей, иерархов, администраторов, гуманистов и, наконец, просто верующих – в том случае, если они анализируют основания веры.

Сам алтарь очевидным образом находится внутри храма герцогства Феррарского, внутри абсолютистского государства. Герцогство Феррарское ни в малой степени не напоминает Царство Божие и даже не похоже на республику, где соблюдается справедливость в отношении каждого.

Алтарь представляет Ветхий Завет и его Законы – как крепость, возникшую вопреки внешней власти, и в этой крепости, огражденное Законами Завета, выросло христианство.

Христианство, которое возникло в оппозиции Римской империи, постепенно само оформилось в Священную империю, утвердилось как государственная религия абсолютистских государств – и, таким образом, можно видеть, как внутри республиканской концепции Ветхого Завета (Republica Hebraeurum) возникает как бы имплантированная внутрь республиканского закона – новая трактовка империи.

В ретабле Роверелла художник показывает динамику нравственного сознания: внутри светской авторитарной концепции существует республиканская мысль, основанная на вере; эта республиканская концепция связана с Законом Моисея. Вера порождает внутри самой себя, внутри Закона, – поновление Завета, новое понимание Царства Божьего. Постепенно новое понимание Царства Божьего приводит к новой трактовке земного правления.

Царство Небесное – понятие, присущее иудейской религии, это состояние, знаменующее конечное исправление, финальная гармония мироздания, в котором всякая низшая точка достигает совершенства высшей точки замысла Бога. Понятие «Царство Небесное» использует еще Иоанн Креститель: «В те дни приходит Иоанн Креститель, и проповедует в пустыне Иудейской, и говорит: “покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное”» (Мф. 3:1), и сам Иисус в первых проповедях: «С того времени Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 4:17).