Четвертый Кеннеди

Вырос он симпатичным парнем. Черные волосы, прямой нос без «картофелины» на конце, сильный рот, решительный подбородок. При первом знакомстве он мог даже показаться весельчаком. Когда он говорил, руки его пребывали в постоянном движении. Но временами надолго замолкал и замыкался в себе.

В колледже веселость и ум привлекали к нему других студентов. Но дружеские отношения не завязывались. В репликах Дэвида постоянно сквозило пренебрежение, а иной раз он мог грубо оскорбить.

Причина заключалась в том, что Дэвиду не терпелось стать знаменитостью, героем, заставить мир признать, что он не такой, как все.

С женщинами на начальном этапе у него тоже все ладилось. Они находили его интересным, им нравилось присущее ему сочетание застенчивости и самоуверенности, поэтому любовные романы у него завязывались. Но обрывались достаточно быстро. Он держал дистанцию, никого не подпускал к себе. И после первых недель веселость и добродушие сменялись замкнутостью. Даже в сексе он сдерживался, словно не хотел расставаться с контролем над своим телом. А главный его недостаток состоял в том, что он не желал смотреть на свою избранницу, как на божество, даже когда только добивался ее благосклонности. Так что в любви он больше походил на слугу, отрабатывающего щедрые чаевые.

Его всегда интересовали политика и социальное устройство общества. Как и большинство молодых, он презирал любую форму власти. Изучение истории открыло ему, что с самого зарождения цивилизации и до наших дней в обществе идет непрерывная борьба между власть имущей элитой и бесправным большинством. Он жаждал славы, чтобы присоединиться к власть имущим.

Так что вполне естественно, что в игре, которая ежегодно проводилась в университете Бригхэма Янга, его выбрали главным охотником. Разработанный им план привел к победе, и его стараниями чучело Кеннеди очень напоминало оригинал.

После удачной охоты на чучело и праздничного банкета Дэвид Джетни вдруг ощутил острое отвращение к студенческой жизни. Решил, что пора заняться карьерой. Он давно уже писал стихи, вел дневник, в который вкладывал душу, считая, что каждая запись должна напоминать отшлифованный алмаз. Он же собирался стать знаменитостью и писал дневник с прицелом на вечность. Вот и теперь он аккуратно напечатал на бумаге следующие строчки: «Я покидаю колледж, потому что уже получил все, что он мог мне дать. Еду в Калифорнию. Хочу посмотреть, сумею ли утвердиться в киномире».

В Лос-Анджелесе Дэвид Джетни не знал ни единой души. Его это вполне устраивало, более того, нравилось. Никакой ответственности, никаких обязанностей, прекрасная возможность сконцентрироваться на собственных мыслях, оценить что к чему. Первую ночь он провел в номере маленького мотеля, а потом нашел себе однокомнатную квартиру в Санта-Монике, аренда которой стоила гораздо меньше, чем он ожидал. Квартиру он нашел благодаря доброте официантки кафетерия, куда зашел позавтракать. По утрам Дэвид всегда ел мало — апельсиновый сок, гренки, кофе, и официантка заметила, что он изучает раздел «Лос-Анджелес таймс», отведенный объявлениям о сдаче квартир. Она спросила, не ищет ли он жилье, он кивнул. Тогда она записала на листке телефонный номер, добавила, что квартира однокомнатная, зато цена разумная, потому что жители Санта-Моники долго боролись с риелтерами, которые оставляли себе слишком уж большую долю арендной платы, и потому в городе действует строгий контроль за их доходами. Санта-Моника, указала официантка, прекрасный город, и он будет жить всего в пяти минутах езды от пляжа Венеция и тамошней набережной, где всегда царит веселье.

Дэвид отнесся к предложению подозрительно. С чего это совершенно незнакомому человеку печься о его благополучии? Официантка, конечно, более всего напоминала заботливую мамашу, но в ней чувствовалась и сексуальность. Разумеется, она была старовата, лет сорок, не меньше. Но с другой стороны, не так уж она к нему и клеилась. А на прощание помахала рукой. И лишь потом он понял, что подобные добрые дела для калифорнийцев — привычка. Постоянное яркое солнце, казалось, растопило их сердца. Так что она оказывала ему услугу, ничего не требуя взамен. Тем более что услуга эта ей ничего не стоила.

Из Юты Дэвид приехал на автомобиле, который ему подарили родители после поступления в колледж. В нем лежали все его пожитки, за исключением гитары, на которой он когда-то учился играть. Гитара осталась в Юте. Зато он взял с собой портативную пишущую машинку, на которой печатал дневник, стихи, рассказы, романы. И теперь, добравшись до Калифорнии, собирался напечатать свой первый сценарий.

Все образовалось как нельзя лучше. Он снял квартиру, маленькую, с душем вместо ванны. С занавесками в оборочках на единственном окне и репродукциями знаменитых картин на стенах она напоминала кукольный домик. Квартира находилась в двухэтажном доме за Монтана-авеню, и он даже мог ставить рядом с домом свой автомобиль. Ему очень повезло.