Четвертый Кеннеди

— У тебя потрясающие духи, — прокомментировал Сол Тройка, и от ее жаркого прикосновения по его телу пробежала дрожь. Она не отстранилась, ничего не сказала. А ее волосы, словно счетчик Гейгера, фиксировали на его щеке все возрастающие «рентгены» страсти. Дружеской страсти, потому что они были друзьями, занятыми одним делом. Всю ночь им предстояло всматриваться в компьютерные распечатки, отвечать на телефонные звонки, звонить самим, проводить экстренные совещания. Бороться бок о бок.

Держа распечатки в левой руке, Тройка положил правую на ее бедро. Рука двинулась вверх, под юбку. Она не шевельнулась. Оба не отрывали глаз от распечатки. Рука на мгновение застыла, тепло, идущее от бархатистой кожи, вздуло детородный орган. Тройка и не заметил, что распечатки выпали из разжавшихся пальцев на стол. Его лицо утонуло в благоухающих цветочным ароматом волосах, когда он развернул стул и двумя руками залез ей под юбку. Пальцы побежали по бархатистой коже, забрались в трусики, прошлись по лобковым волосам, спустились ниже, в горячую влажность «дырочки». Тело Тройки словно превратилось в орлиное гнездо, на которое, хлопая крылышками, и приземлилась Джанет. Да так, что уселась на его член, который каким-то чудом уже выскочил из штанов. Они целовались, Тройка стонал от страсти, а Джанет Уингейл сдавленным голосом вновь и вновь повторяла два каких-то слова. В конце концов он их разобрал: «Запри дверь», — вытащил из трусиков влажную левую руку и нажал на кнопку электронного замка, который отсек их от остального мира. Тут же они соскользнули на пол, ее длинные ноги обвили его шею. Он даже успел насладиться видом ее стройных, молочно-белых бедер, а когда они разом кончили, в экстазе выдохнул: «Божественно, божественно».

Мгновением позже они поднялись, порозовевшие, со сверкающими глазами, сбросившие напряжение, набравшиеся сил, радостные, готовые к тяготам бессонной ночи. Тройка, весело позвякивая кубиками льда, галантно передал ей стакан с джином и тоником. Она с благодарностью пригубила стакан, смочив пересохший рот.

— Это было прекрасно, — искренне признал Тройка.

Джанет нежно погладила его по щеке, поцеловала:

— Именно так.

Они вернулись к столу и вновь занялись распечатками, обращая особое внимание на стиль и фамилии. Джанет была хорошим редактором. Преисполненный благодарности, Сол пробормотал: «Джанет, я от тебя без ума. Как только кризис закончится, нам надо провести вместе свободный вечерок. Идет?»

— М-м-м. — Джанет тепло улыбнулась. По-дружески сказала: — Мне нравится работать с тобой.

Глава 12

Никогда еще телевидение не знало такой славной недели. В воскресенье убийство папы повторяли десятки и сотни раз по центральным каналам, по сетям кабельного телевидения в специальных выпусках ПБС.[16]

Во вторник убийство Терезы Кеннеди показывали еще чаще. Ее тело летело и летело, не только из люка самолета на бетон летного поля, но по волнам телеэфира.

А лицо Джабрила, этого ястреба пустыни, вошло в каждый американский дом. К выпускам вечерних новостей он превратился в чудовищного гоблина, грозящего уничтожить американскую мечту. В Белый дом направлялись миллионы телеграмм с выражением симпатии. Во всех городах и городках Америки граждане надели черные нарукавные повязки. И когда в среду вечером телевизионные каналы сообщили об ультиматуме, объявленном президентом Френсисом Кеннеди султану Шерхабена, восторженные толпы запрудили улицы. Все они безоговорочно поддерживали решение президента. Более того, репортеры TV, которые брали интервью у простых граждан, поражались их воинственности. Народ требовал сбросить на мерзавцев атомную бомбу. Наконец, от руководства крупнейших телевещательных компаний поступила команда не показывать толпы на улицах и прекратить интервью. Исходила она от Лоренса Салентайна, который сформировал комитет из владельцев медиаконцернов.

В Белом доме у президента Френсиса Кеннеди не было времени скорбеть по дочери. Он общался по телефону с главами других государств, заверял, что Соединенные Штаты не стремятся к территориальному переделу Ближнего Востока, просил о содействии, убеждал, что его позиция непоколебима: никакого блефа, город Дак будет уничтожен, а если условия ультиматума не будут выполнены, султанат Шерхабен сотрут с лица земли.

Артур Уикс, Берт Одик и посол Валеб уже летели в Шерхабен на быстроходном реактивном пассажирском самолете, который еще не получили гражданские авиалинии. Оддблад Грей лихорадочно пытался убедить Конгресс отказаться от голосования по импичменту и к концу дня понял, что проиграл. Юджин Дэззи спокойно работал с материалами, поступающими от членов кабинета, курировал ход подготовки военной операции. Наушники «Уокмена» в ушах ясно указывали сотрудникам аппарата, что босс не настроен на лишние разговоры. Кристиан Кли то появлялся в Белом доме, то внезапно исчезал по своим таинственным делам.