Четыре четверти пути

Я оглох от ударов ладоней,Я ослеп от улыбок певиц —Сколько лет я страдал от симфоний,Потакал подражателям птиц!Сквозь меня, многократно просеясь,Чистый звук в ваши души летел.Стоп! Вот — тот, на кого я надеюсь,Для кого я все муки стерпел.Сколько раз в меня шептали про луну,Кто-то весело орал про тишину,На пиле один играл — шею спиливал, —А я усиливал,

усиливал,усиливал…На «низах» его голос утробен,На «верхах» он подобен ножу,—Он покажет, на что он способен,—Но и я кое-что покажу!Он поет, задыхаясь, с натугой —Он устал, как солдат на плацу,—Я тянусь своей шеей упругойК золотому от пота лицу.Сколько лет в меня шептали про луну,Кто-то весело орал про тишину,

На пиле один играл — шею спиливал, —А я усиливал,усиливал,усиливал…Только вдруг: «Человече, опомнись,—Что поешь?! Отдохни — ты устал.Это — патока, сладкая помесь!Зал, скажи, чтобы он перестал!»Все напрасно — чудес не бывает —Я качаюсь, я еле стою,—Он бальзамом мне горечь вливаетВ микрофонную глотку мою.

Сколько лет в меня шептали про луну,Кто-то весело орал про тишину,На пиле один играл — шею спиливал, —А я усиливал,усиливал,усиливал…В чем угодно меня обвините —Только против себя не пойдешь:По профессии я — усилитель,—Я страдал, — но усиливал ложь.Застонал я — динамики взвыли,—Он сдавил мое горло рукой…

Отвернули меня, умертвили —Заменили меня на другой.Тот, другой, — он все стерпит и примет, —Он навинчен на шею мою.Часто нас заменяют другими,Чтобы мы не мешали вранью.…Мы в чехле очень тесно лежали —Я, штатив и другой микрофон,—И они мне, смеясь, рассказали,Как Он рад был, что я заменен.

1971

Дурацкий сон, как кистенем…