Четыре года в австро-венгерском Генштабе. Воспоминания полномочного представителя германского Верховного командования о боевых операциях и закулисных соглашениях. 1914—1918

Такой ответ фон Фалькенхайна возмутил. Действия фон Гетцендорфа он воспринял как нарушение договора, да и в Софии их совершенно однозначно охарактеризовали точно так же. После этого он вызвал меня в Одерберг и без обиняков заявил, что больше австро-венгерскому Главному командованию не доверяет и не сможет отстаивать позицию австрийцев перед болгарами. На это я заметил, что без личного сотрудничества двух начальников Генеральных штабов дальнейшее успешное продолжение ведения войны невозможно. И хотя фон Фалькенхайн со мной согласился, все же остался при своем мнении о том, что после такого успешное сотрудничество исключается. Мне же только и оставалось, что позже вернуться к этому вопросу с точки зрения историчности.

Мои отношения с фон Гетцендорфом всегда были самыми лучшими из возможных. Когда бы я ни приходил к нему, он всегда был со мной одинаково любезен, дружелюбен, честен и искренен. Тем не менее на сей раз я не решился пойти прямо к нему и навестил сначала генерала Йосипа Мецгера. Этот храбрый, несколько замкнутый, но вполне благородный человек после некоторого колебания признался мне, что Главное армейское командование действовало не совсем правильно, а затем любезно предложил подготовить у «шефа» почву для соответствующего разговора.

Между тем с фон Гетцендорфом общаться стало труднее. Он твердо заявил, что не считает себя неправым и что вовремя связался с фон Фалькенхайном. Я же безуспешно возражал ему, что германское Верховное командование ничего не знало о столь важных приказах по операции против Черногории до тех пор, пока они не были изданы, и Макензен был, так сказать, насильственно лишен своих командных полномочий в отношении армии Кевесса фон Кевессгаза. В таких условиях трактовать случившееся иначе как нарушение достигнутых в свое время договоренностей было невозможно, и поэтому фон Фалькенхайн имел полное право перестать доверять своему коллеге.

И снова Мецгеру пришлось вмешаться. Он спросил меня, как именно фон Фалькенхайн хотел бы устранить недоразумение. На это я прямо и искренне ответил, что, на мой взгляд, лучший и единственный способ исправления несправедливости в мире – просто попросить прощения. Это ничего не будет стоить, но станет самым благородным способом устранить недоразумение.

После этого фон Гетцендорф снова стал выказывать мне доказательства своего благожелательного настроя. На мои слова он не обиделся, правда, прошло достаточно много времени, прежде чем он решился написать письмо фон Фалькенхайну. В результате связи оставались оборванными почти месяц. К тому же из-за данного инцидента отношения с Болгарией также осложнились. Между Веной, Софией, Цешином и Устюбом неоднократно возникали разногласия, в которых фон Фалькенхайну приходилось играть роль своего рода арбитра. И то, что в ходе дальнейших переговоров между фон Фалькенхайном и болгарским армейским командованием австрийское Главное командование полностью игнорировалось, фон Гетцендорф, естественно, воспринимал как шпильку в свой адрес.

Разрядка обстановки наступила в связи с тем, что операция против Черногории, предпринятая без согласия Фалькенхайна, привела к полному успеху. 11 января 1916 года составлявший отчеты австрийской армии заместитель начальника Генерального штаба фельдмаршал-лейтенант Франц Хефер фон Фельдштурм[27]

сообщил о взятии возвышающейся на 1700 м над уровнем моря горы Ловчен, 13 января австрийцы вошли в Цетине, а 23 января – в Шкодер.

Под впечатлением этих новостей фон Гетцендорф и принял окончательное решение написать фон Фалькенхайну примирительное письмо. Оно, возможно, могло бы быть более любезным, но хватило и этого. Уже 27 января обоих начальников Генеральных штабов, хотя и не совсем воодушевленных, но все же дружелюбно настроенных в отношении друг друга, можно было наблюдать сидящими бок о бок за праздничным столом, накрытым в честь празднования дня рождения германского императора.

Между тем военные события приближались к знаменательному рубежу. На Балканах после многодневных боев с итальянской бригадой «Савона» 28 февраля австрийцы взяли столицу Северной Албании Дуррес, а в начале марта они стояли уже на реке Буна.

Со времен осенних боев 1915 года на Западном фронте, если судить по масштабам этой самой страшной из всех войн, никаких крупных боевых действий не велось. На Итальянском фронте тоже все было хорошо. Противник в четырех крупных сражениях при Изонцо и в ходе многочисленных боев на Тирольском фронте, несмотря на свое численное превосходство, не смог добиться сколько-нибудь заметного успеха. То, что он считал оккупированным на австрийской земле, было отдано ему почти полностью добровольно.