Четыре года в австро-венгерском Генштабе. Воспоминания полномочного представителя германского Верховного командования о боевых операциях и закулисных соглашениях. 1914—1918

Характеризуя же самого императора Карла, мне особенно хочется отметить постоянно владевшее им беспокойство, заставлявшее его бесцельно разъезжать по стране[73] и мешавшее спокойно работать ему самому, а также его окружению, в том числе и начальнику Генерального штаба. Генерал фон Штрауссенбург действительно часто даже не знал о том, что происходило в Главном командовании, какие распоряжения отдавались или отменялись. Он целыми днями находился в отстраненном состоянии и должен был затем прикрывать своей подписью резолюции, об основных положениях и целесообразности которых он и понятия не имел.

Я часто, но всякий раз напрасно, указывал ему на то, что во время мировой войны нельзя быть одновременно генерал-адъютантом и начальником Генерального штаба. Никогда не понимал я и то, почему фон Штрауссенбург молчаливо терпел чрезмерную свою загруженность императором, а также доверял исполнение своих должностных обязанностей совсем «зеленым» людям и часто зависел от постороннего мнения. Поэтому его можно было упрекнуть в том, что он не вполне серьезно воспринимал всю полноту ответственности, которую несла с собой его должность.

Это мнение разделяло все его ведомство. Ведь фон Штрауссенбург был жизнелюбом в лучшем смысле этого слова, от веселого настроения которого, казалось, отскакивали самые тяжкие заботы. Брошенное им мимоходом, остроумное и часто наполненное глубоким смыслом слово на удивление быстро восстанавливало, казалось, навсегда утраченную рабочую атмосферу.

Тем не менее, несмотря на вышеизложенное, я думаю, что фон Штрауссенбург иногда намеренно демонстрировал столь безмятежную беззаботность, чтобы не допустить еще большего падения уверенности в своих силах окружающих. Не исключено также, что в борьбе между собственными убеждениями и осознанием долга повиновения императору он выбрал последнее, чтобы поддержать, хотя и неподходящими средствами, ослабевавший авторитет короны.

Я высоко ценил фон Штрауссенбурга за его искренность и преданность союзническому долгу. Да, он стал для меня настоящим другом и часто значительно облегчал мне исполнение моих нелегких обязанностей. Тем не менее я искренне жалею, что он не остался на фронте в качестве боевого командира. Ведь его бодрая и беззаботная манера поведения подходила для той обстановки несравнимо лучше. Не стоит забывать также и о том, что он стал первым австро-венгерским офицером, награжденным за храбрость высшим немецким орденом «За заслуги».

Что же касается генерала фон Вальдштеттена, то перед его назначением в Главное командование за ним прочно закрепилась слава серьезного стратега. И хотя он выполнял в нем основную работу, эту репутацию генерал не всегда полностью оправдывал. В то же время его военные дарования и огромная работоспособность не вызывают сомнений. Тем не менее, возможно, он не дорос до столь ответственного поста, который занимал. Ведь фон Вальдштеттен болезненно реагировал на любые возражения. Ему больше всего нравились те сотрудники, которые всегда с ним соглашались и слепо выполняли то, чего он хотел, выступая в качестве послушных инструментов. А вот самостоятельные натуры ему не нравились.

Между тем хорошо известно, что начальник с такими качествами со временем опускается до уровня своего окружения. Продуктивно мыслящие люди возможность высказать свои мысли не получают, а их место постепенно начинают занимать так называемые удобные подчиненные. При этом машина любого Главного командования продолжает работать по инерции, но уже не передает необходимые импульсы другим механизмам, кои необходимо поддерживать в рабочем состоянии на фронте и в тылу.

Хорошего начальника характеризует не то, что он в состоянии выполнить любую работу и делает все сам, а то, что, имея свой взгляд, он генерирует идеи, направляя работу других людей. И в этом плане новому Главному командованию фигуры такого масштаба, каким был фон Гетцендорф, явно не хватало.

Брест-Литовск и другие дипломатические переговоры

Зима 1917/18 года

Ожидаемый в последние два месяца крах России, который постоянно откладывался только благодаря чрезвычайно мудрой и энергичной политике Антанты, произошел в ноябре 1917 года. Меньшевики и эсеры были свергнуты строго придерживавшимися коммунистической программы большевиками, и во главе потрясенной до основания Российской империи стали Ленин и Троцкий. Русская же многомиллионная армия, разъедаемая нашей «фронтовой пропагандой», находилась в состоянии полного распада.