Чилийский поэт

Вирхиния отвела одну полку для многочисленных «плохих» книг и еще одну – для тех немногих, которые сочла «хорошими». Оценки она выносила уверенно: книги по оказанию самопомощи и юриспруденции – плохие по определению, и Вирхиния советовала выбросить их, как и те, что походили на бестселлеры. Зато художественные произведения автоматически оценивались как «хорошие» и «ценные», а для журналов был, разумеется, заведен отдельный раздел. Когда Вирхиния наткнулась на книгу Эмили Дикинсон, к престижу поэзии добавилось воспоминание о героине комиксов Странной Эмили, которую она так любила в детстве. Девушка прилегла на кровать, чтобы почитать про себя, однако затем прочла одно стихотворение и вслух:

Любовь на свете может все —Лишь мертвых не вернуть —Вернула б силою своей —

Но краток плоти путь.Усталая – спала любовь —Голодная – паслась —Добычу лучезарный флотУнес и скрылся с глаз[26]

.

– Я ничего не понял, но мне понравилось, – с искренним восхищением воскликнул Висенте.

– Очевидно, Эмили тогда было чертовски грустно, – сказала Вирхиния. – Неужели ты не читал ее стихи?

– Всего пару штук, и они мне не понравились. Может, я был слишком мал. Говорил же тебе, что почти ничего из этих книг не читал, только фантастику и пару комиксов.

Тот разговор состоялся в последние недели отношений с Вирхинией, которой Висенте просто-напросто наскучил. А вот она ему – нет, он даже влюбился, и это показалось ей ужасным. В день расставания Висенте подарил ей книгу Эмили Дикинсон. Она поблагодарила, но не захотела забирать книгу, как и свои серые простыни, а также стаканчик для зубных щеток. Однако взяла занавеску для душа, поскольку ей очень нравилась изображенная на ней периодическая таблица химических элементов.

Висенте был сломлен и добровольно обрек себя на постоянное заточение в бывшем чулане, что стало убедительным свидетельством его состояния. Окончательно он туда не перебрался, спальня на втором этаже оставалась за ним, но все-таки он предпочитал тоскливый беспорядок крошечного помещения. Висенте перенес туда компьютер и целые дни проводил за онлайн-играми и за просмотром фильмов, концовки которых почти всегда угадывал заранее. А иногда он просто спал до полудня, что, конечно, вызывало тревогу у Карлы. Ей совсем не нравилась Вирхиния, но еще меньше – тоска сына.

– Нельзя проводить целые дни за компьютером, – сказала ему как-то утром Карла. – Ты слишком подавлен.

Вспомнив свои старые мимолетные занятия психологией, она сумела придать нравоучениям профессиональную интонацию. Висенте испугался: он принадлежал поколению детей, постоянно принимающих лекарства; многие его одноклассники и друзья глотали таблетки от депрессии и синдрома дефицита внимания, весьма модных болезней. Ему не хотелось следовать их примеру, потому что он успел насмотреться на страдания своих приятелей. Карла спросила, нужна ли Висенте медицинская помощь, и он ответил, что лучше попытается вылечиться сам.

– Каким образом?

– Попытаюсь что-нибудь сделать.

– Что именно?

– Пока не знаю, мама, но собираюсь что-нибудь придумать. Мне надо выпутаться из этого.

Карла успокоилась, зная, что он говорит правду. Ее сын что-нибудь предпримет или, по меньшей мере, подумает о том, чтобы это сделать.

Для начала Висенте временно прекратил пользоваться компьютером, что для него было почти немыслимо, поэтому он, точнее говоря, попытался использовать его иначе. Поскольку в последние месяцы он интересовался порнографией, то решил на время заняться чем-то противоположным просмотру таких фильмов. И пришел к выводу, что из-за невозможности реального секса ему придется просматривать ролики про эскимосов на «Ютьюбе». Сначала все шло успешно, потому что и в самом деле трудно представить, как эти тепло укутанные люди снимают свои многочисленные одежды, чтобы бесстрашно предаться сексу в сорокаградусный мороз, например, в гренландском лесу. Да, такое вообразить трудно, но не невозможно, и Висенте даже вдохновенно мастурбировал несколько раз, причем более изобретательно, чем под порнофильмы. К тому же это повышало его самооценку. Ведь самоудовлетворение во время просмотров порно неизбежно заставляло его сравнивать размер своего члена с пенисами актеров, и хотя Висенте проигрывал им не всегда ощутимо, в эскимосской мастурбации – как бы получше выразиться? – такой проблемы в принципе не существовало. Конечно, он понимал, что это тоже ничего не решает. Однако мастурбация без аудиовизуальных стимулов была немыслима, ведь если он предпринимал такие попытки, то неизбежно представлял себе Вирхинию, ее плечи, зеленые глаза, миллионы веснушек, широкие бедра, худые ноги, и умирал от горя. Воображал ее в ванной, обернутой полотенцем и бреющей голову бритвой, которую она всегда носила в рюкзаке, словно опасаясь, что рыжие волосы способны отрасти в любой момент.