Чудеса Дивнозёрья

Автобус резко затормозил и распахнул двери. Что поделать, пришлось высаживаться. Тайка спрыгнула на обочину, чувствуя, как щёки горят от стыда.

– И вовсе я не пыталась удрать…

Она запнулась на полуслове: ну кто ей теперь поверит?

Мара Моревна, взяв Тайку под локоток, отвела её к лавочке под ёлками.

– А в город зачем подалась?

– Сама не знаю, что на меня нашло… Такая обида нахлынула, будто камнем придавило, вдохнуть не могла, а сейчас вдруг раз – и отпустило. Ой, Пушок с Никифором, наверное, волнуются, по всему Дивнозёрью меня ищут… Как нехорошо получилось.

– Поведай-ка мне всё по порядку. – Чародейка села рядом, приобняв девушку за плечи.

Пришлось выложить всё начистоту. Да, Тайка помнила, что Стратим просила не упоминать её имени, но утаивать ничего не стала. Всё-таки с Марой Моревной их давняя дружба связывает, а эту птицу она всего один раз видела.

С каждым новым словом чародейка хмурилась всё больше, теребя кончик чёрной косы, и наконец выдохнула:

– Ясно… Зря я на тебя напустилась. Всему виной негодяйка Стратим. И эта её птичка обманутых ожиданий, – кивнула она на коробку.

Так вот какое горюшко им подсунули! Тайка поёжилась, обхватив руками плечи. Ночи уже были прохладными.

– И что же теперь делать?

– А ничего. Отдай её мне. Может, Стратим и не врёт насчёт ветров-шалунов, а может, и подмухлевала малость… – Мара Моревна тоже сплела руки на груди. – В любом случае это для меня посланьице.

– Для вас?! – Брови Тайки поползли вверх. – В каком смысле?

– Стратим правду сказала: не пущаю я её в Дивнозёрье и сама в край волшебный без надобности не хожу. Это всё как раз из-за обманутых ожиданий случилось… – Голос чародейки шелестел, точно ветер в осенней листве, и Тайке приходилось прислушиваться, чтобы не пропустить ни слова. – Приюта я однажды у ней на острове Буяне попросила, а она возьми да откажи, хоть прежде клялась, что в любой беде поможет. Ух, я и разозлилась! С тех пор мы не разговариваем.

– А почему она отказала-то? – удивилась Тайка.

– Того не ведаю.

На скулах Мары Моревны заходили желваки.

– И вы даже не дали ей оправдаться?!

– Данное слово держать надо! – вскинулась чародейка.

– Но обстоятельства бывают разные… Вот меня же вы сейчас выслушали. А со стороны всё выглядело, будто я слово решила нарушить, из Дивнозёрья сбежать.

Из коробки донеслось:

– Кря-кря-кря!

Похоже, Велька тоже хотела высказаться.

– Ты ещё со мной поспорь! – фыркнула чародейка, приоткрывая крышку. А Тайка всплеснула руками:

– Ой, как же это! Она раньше совсем чёрная была, а теперь вдруг стала беленькая.

– Хитра сестрица Стратим! Знала, кого ко мне подослать… – усмехнулась Мара Моревна. – Это всё твои чары, хранительница. Только ты могла птицу обманутых ожиданий в птицу надежды превратить.

– Но я же ничего не делала!

Тайка непонимающе моргала, а чародейка уже откровенно веселилась.

– Ты не побоялась приютить горюшко, заботилась о нём, даже от своих друзей его оберегала – вот добро добром и вернулось. Чую, не зря ветры пёрышко вырвали да унесли…

– Значит, вы теперь помиритесь со Стратим-птицей? – Тайка молитвенно сложила руки. – Ну, пожалуйста!

Мара Моревна призадумалась и, кажется, хотела уже ответить отказом, но тут Велька снова высунула голову и вопросительно крякнула – это решило всё.

– По крайней мере, мы поговорим и обязательно всё выясним. Ведь теперь у нас есть Надежда.

Тайка расплылась в улыбке и хотела ещё что-то сказать, но мысль ускользнула, потому что из лесополосы вдруг донеслось отчаянное: «Тая!» – и ей навстречу выпорхнул взъерошенный Пушок.

– Вот ты где! – Он налетел, обнял её крыльями. – А мы тебя ищем, ищем, с лап сбились… Ты уж прости, а? Мы с Никифором уже поняли, какой ерунды тебе наговорили. Сами не знаем, что на нас нашло, будто зачаровал кто… Давай, возвращайся вместе с Велькой. У нас оладушки есть с яблочным повидлом! А завтра на свежую голову уж придумаем, что делать с нашим общим горюшком. Кстати, а где оно?

Тайка огляделась, но рядом не было уже ни коробки, ни Мары Моревны. Украдкой смахнув слезинку, она почесала Пушка за ухом:

– Не беспокойся, теперь всё хорошо. Там, где живёт надежда, никакое горюшко надолго не задерживается. Так где, говоришь, оладушки дают?

– До-о-ома!

Коловерша сказал это так, будто это самое важное слово на свете. И с ним нельзя было не согласиться. Тайка ускорила шаг – ей так хотелось побыстрее попасть в родные стены, в тепло. Туда, где никакое горюшко не задерживается надолго.

– Надеюсь, нас больше не потревожат никакие птицы обид и неоправданных ожиданий, – улыбнулась она.

Ох, зря сказала – как сглазила.

Вечер получился уютным и счастливым, а вот следующий день опять начался со ссоры.

* * *

– Пушок, ну что мне с тобой делать? – Уперев руки в бока, Тайка в который раз отчитывала коловершу. – Тебе хоть кол на голове чеши. То есть теши! И не надо мне тут делать глазки, как у котика из мультика про Шрека. Не поможет.

– А раньше помогало.

Пушок юркнул под диван. Не иначе, почуял, что полотенце по хвосту плачет.

– То раньше. А теперь моя каша терпения переполнена. Ой, я хотела сказать, чаша. Чаша терпения!