Чудеса Дивнозёрья

– Тая, ты чего это заговариваешься? – Сквозь бахрому покрывала просунулась встревоженная рыжая мордочка. – Апчхи! Ну и пылища тут.

– Вот именно: пылища и грязища. Я на тебя надеялась, а ты… – Тайка обессиленно опустилась на табурет и принялась обмахиваться полотенцем. – Кто вчера мне клялся, что всё уберёт?

– Подумаешь, разок дежурство по кухне пропустил. – Пушок опять чихнул. – Нашла из чего трагедию делать.

– Разок? Да ты все время отлыниваешь. А кто полыть молы обещал? Тьфу, помыть полы. Да что ж такое-то?

– И это мне говорит человек, который всю неделю находит отговорки, чтобы не учить алгебру!

Пушок хотел засмеяться, но снова чихнул. Раз. Другой. Третий.

– Ты не заболел? – встревожилась Тайка.

– Не знаю. Апчхи!

– Вылезай. Надо скорее выпить чаю с вариновым маленьем.

– Апчхи!

– А ещё бабушка говорила, что надо пить жибий рыр для укрепления иммунитета.

– Апчхи! Ой, только не рыр. Тьфу, Тая, я с тобой тоже заговариваться начинаю.

– Чаво у вас тут происходит? – высунулся из-за печки заспанный домовой Никифор. – Ишь разбушевались.

– Пушок отказ дежуривается, – пожаловалась Тайка.

– Чхи! Чхикифор! – Коловерша утирал лапой слезы, катящиеся из глаз. – Кажется, нас глазя сведьмила. У нас заплетык языкается.

– Ничего не понимаю, – развёл домовой мохнатыми руками. – Это какой-то розыгрыш? Ладно ещё энтот рыжий обалдуй, но ты, хозяюшка! От тебя не ожидал.

Тайка отчаянно замотала головой. Ну как объяснить Никифору, что их, похоже, и впрямь сглазили? Ещё знать бы, кто посмел. Ведьм, кроме неё, в Дивнозёрье не было. Разве что какая-то пришлая объявилась.

Пушок все ещё старался докричаться до домового, яростно жестикулируя:

– Надо пери задвереть. И развеси прообережить. Ой, беда-беда!

Перья на макушке коловерши встали дыбом от страха, хвост распушился, и Никифор наконец-то понял, что все происходящее – не шутки.

– О-хо-хо! – вздохнул он. – Тут надобно посоветоваться со специалистом по проклятиям.

А потом шмыгнул за дверь как был, босиком, – и был таков.

* * *

Специалистом, за которым бегал Никифор, оказалась Марьянка-вытьянка. Ну а что? Во-первых, она рассудительная, во‐вторых, никогда не теряется в сложных ситуациях, в‐третьих, призрак.

Вот и сейчас первым делом Марьянка запихнула Пушку в пасть пряник, а Тайке сунула в руки смартфон:

– Пиши, ведьма. Глядишь, на печатный текст проклятие не распространяется. Когда это началось?

И ведь угадала! Тайке самой в голову не пришло. Но это потому, что она переволновалась.

«Утром. Сначала я начала заговариваться, потом Пушок. Но он чихал, а я – нет».

Стоило ей это написать, как – апчхи! – ну, началось…

Марьяна шумно втянула носом воздух:

– Сглазом у вас не пахнет. Может, про́клятый предмет какой-то?

– Я бы почуял. В своём доме я как-никак хозяин, – покачал головой Никифор, но вытьянка отмахнулась:

– Ой, они такие бывают – насквозь проколдованные!

– Энто в каком смысле?

– А в таком, что делали великие колдуны – не чета нам. Ведьма, может, из Дивьего царства подарочек прислали, а? Или, божечки упаси, из Навьего княжества?

Тайка мотнула головой. Потом призадумалась:

– Или погоди… Мне ба связки носкала.

Она для верности указала на носок, но Марьяна и так догадалась.

– А Пушку она ничего не вязала? Может, нить попалась порченая?

Но нет, коловерша от Семёновны подарков не получал, о чем сообщил, разочарованно мявкнув.

– Никто меня не любит. Дождатков от них не подаришься!

– Хм… А может, они что-то не то съели или выпили? – предположил Никифор.

Тайка принялась набирать текст:

«Вчера были оладьи, а на завтрак был омлет с зеленью и помидорами. Я ещё вчерашний пирожок из школьной столовой доела, но Пушок не ел. Потом чай пила с мармеладом. А, и бутер с сыром, потому что колбаса закончилась».

На морде Пушка появилось мечтательное выражение – ведь лучше разговоров о еде, по его мнению, была только сама еда.

– А я навернул щей с петропом и укрушкой. И колбасу. Ещё мятники пряные. Апчхи! И пельмешки. Пачку. А потом филиное куре с картошечкой.

– Во проглот! – В голосе Никифора осуждение мешалось с восхищением.

– Я организменный растущ! – возмутился коловерша.

Взгляд домового вдруг прояснился:

– Ох ты ж, кажись, я начинаю понимать энту тарабарщину. Теперь бы понять, что за напасть приключилась и, главное, как от нее избавиться. Что думаешь, Марьянушка?

– А ведь есть совпадение! – просияла вытьянка. – Зелень! Может, злой корешок попался?

– Выходит, с кикимор спрашивать надо. Наверняка это их рук дело!

Никифор обрадовался, а Пушок, похоже, не очень. Ну конечно, он ведь сам обожал распутывать загадки и играть в частного детектива, чтобы как в любимом кино, и он, красивый, в центре внимания. А тут, во‐первых, он сам пострадавший. Во-вторых, дело без него, считай, раскрыли. И в‐третьих, решение-то было на поверхности! Обидно.

– Чхи-киморы пообедали и спят, – недовольно буркнул он.

Но Никифора было не переупрямить:

– Ничаво, проснутся. Неча нашу Таюшку-хозяюшку забижать! И тебя, балбеса рыжего. Хоть ты и оглоед, но мы тя любим.

* * *