Чудеса Дивнозёрья

Ох, плохой это был знак! Тайка, сжав зубы, рванулась из зарослей – рука сама потянулась к Кладенцу, висящему на шее. Но тот, вопреки обыкновению, не потеплел. То ли считал, что угрозы для хозяйки нет, то ли чувствовал Тайкино нежелание причинять Агашке вред. Мавка ведь ни в чём не виновата. Это горе её такой сделало…

Пушок поймал её зубами за рукав:

– Пф-ф-погоди-ф!..

Тайка остановилась и в этот миг услышала тихий, но твёрдый ответ Ильи:

– И подарю, если замуж за меня пойдёшь. Тогда из этой ткани платье тебе пошьём свадебное. Только ещё год подождать надо будет, а то мне пока только семнадцать стукнуло.

– А красивое платье-то получится? – Агашка то ли всхлипнула, то ли в её груди булькнула вода.

– Самое лучшее. – Илья, улыбнувшись, протянул ей на ладони колечко. – Вот, смотри, это я для тебя купил.

– Значит, всё-таки любишь?

Белые глаза заблестели, алые губы задрожали. Похоже, Агашка готова была расплакаться.

Тайка сжала кулаки – крепко-крепко, на удачу.

– Люблю, конечно! – с жаром ответил Илья. – Мне всё равно, кто ты на самом деле: мавка ли, белая девка или ещё какая нечисть. Знаешь, почему я пришёл?

– Почему? – прошептала Агашка, подаваясь вперёд.

– А потому, что жить без тебя всё равно не смогу. Если утопишь – значит, так тому и быть. Мне в эти дни до того тошно было, что я уж и сам думал в речку с моста вниз башкой сигануть.

Тут уже Агашка не сдержалась – разрыдалась как маленькая. Когти спрятала и стала тереть глаза кулаками, размазывая по лицу слёзы и бурую речную тину.

– Я, наверное, такая некрасивая сейчас…

– Неправда! – Илья взял её за тонкие запястья и заставил отвести руки от лица. На него смотрели немного испуганные голубые глаза – чистые, как родниковая вода в погожий день. – Для меня всегда будешь самой прекрасной.

На этих словах Тайка подхватила упирающегося Пушка под лапы и потащила за собой в сторону дороги, ведущей к деревне.

– Погоди, Тая! – канючил коловерша. – Я хочу дослушать.

Сопротивляться у него не было сил, поэтому он просто обвис у Тайки на руках. Ух и тяжёлый! И сам как плюшка.

– Нечего там больше слушать. Сами разберутся.

– Но она же ещё не сказала, что простила!

Пушок вяло зашкрябал когтями по мокрой земле, пытаясь вырваться.

– Ну конечно же, простила, – улыбнулась Тайка. – Всё. Летим домой. Давай, маши крыльями.

– Я не могу лететь. Говорю же: плохо мне. Понеси меня на ручках!

Ну что с ним будешь делать? Пришлось волочь рыжего негодника до самого крыльца, а там его уже Никифор принял, положил на печку, накрыл одеялом и, сокрушённо цокнув языком, пробасил:

– Ну что ж, будем лечить дурака! Таюшка-хозяюшка, где у нас клистир?

* * *

Наутро, ещё до завтрака, Тайка услышала стук в дверь и, накинув на плечи шаль, выскочила на улицу. Она ожидала увидеть Илью. Или, может быть, Майю – та ведь должна была уже узнать добрые новости. Но во дворе никого не оказалось. Только на крыльце стояла корзинка, полная всякой снеди. Чего там только не было! И связки вяленой рыбки, и белые грибы с подберёзовиками – явно утренние, самые свежие, без единой червоточинки, и земляника (откуда только взялась, лесная ведь ещё не поспела!), и даже горсточка речного жемчуга, собранная в нить: хочешь, как бусы носи, хочешь – вокруг запястья наматывай. Но, самое главное, на дне корзины лежало чудесное платье из белого и светло-голубого шёлка, похожего на струящуюся родниковую воду. По фасону оно очень напоминало одежды, которые носили сами мавки по праздникам: летящие рукава, высокая талия, длинная юбка, а под грудью – широкий пояс, расшитый всё тем же отборным жемчугом. Ух и красотища – глаз не оторвать. И это платье пришлось Тайке впору, как будто на неё и шили.

Записочку на бересте она обнаружила не сразу, а когда прочитала, расплылась в улыбке. Там было нацарапано: «Спасибо тебе, ведьма! Права ты оказалась: ненависть ненавистью не победишь, зато любовь побеждает всё. Сестрицы дарят тебе это платье, чтобы было в чём на выпускной идти. Ты уж повеселись там от души. Увидишь кого из наших – не пужайся, мы просто потанцевать зайдём».

Подписи не было, но Тайка и без того поняла, что это от Майи посланьице. Тем более что на другой стороне была ещё приписка: «А про живику-корень я наврала – не вернётся болезнь. Просто проверить тебя хотела, ты уж прости меня».

Так вот, значит, почему мавка на глаза ей показываться не стала! Вину чувствовала за обман. А Тайка, надо сказать, на неё ничуть не разозлилась: новость-то хорошая! Эх, вот бы этого живики-корня на зиму запасти, чтобы не болеть, когда всех гриппом накроет! Да, наверное, редкий он…