Чудеса в решете

— Ты чего это делаешь? — вдруг, прервав молчание, возмутилась Франси. Куда свои ручищи суешь?

— Франси, всего один пирожок, — просительно пророкотал шер. — Малюсенький.

— На уж. Жри, брюхо ненасытное, — смилостивилась Франси. Послышались чавкающие звуки. Потом тепло пробежало по телу, и он почувствовал себя хорошо отдохнувшим. Разговор о женщинах-«вампирах» переключил его мысли на недавний разговор с Франси.

— А ты, Франси, останься, — задержал ее Антон. Он хотел узнать о судьбе амулета Робарта. Антон дождался, когда все выйдут из трапезной, и спросил:

— Франси, у отца, когда мы встретились на горе, был рунный амулет, ты не знаешь, где он сейчас?

— Рунный амулет? — удивилась женщина и села на стул. — Вы уверены, милорд?

— Уверен, Франси, мне отец сам об этом сказал, и я видел его в действии. Его могли вместе с ним похоронить?

— Нет, конечно! В последний путь покойник уходит голым. Как в мир пришел голым, так голым и уходит. Его только заворачивают в холстину. Робарта обмывали Илди и ее племянница, новая кухарка Митра. Подождите. — Франси поднялась и выглянула из трапезной. По замку разлетелся ее зычный крик: — Митра-а!

Вскоре прибежала запыхавшаяся женщина.

— Звали, госпожа? — она присела, изобразив что-то похожее на книксен.

— Звала. Ты когда обмывала старого милорда, видела у него амулет?

— Госпожа, я не видела. Но я его не обмывала, я только помогала тетке Илди его заворачивать. Обмывала она сама. Может, тетка видела?

— Подожди здесь, в углу. Я схожу за твоей теткой. — Франси ушла, а Антон остался наедине с молодой женщиной.

— Мирта, а почему ты его не обмывала? — спросил он.

— Так когда тело милорда принесли из ледника, он уже пованивал, и тетя пожалела меня, отправила на кухню… Я мертвецов жуть как боюсь….

— А кто тело принес?

— Эрзай и Акос-свинарь. Они и принесли. У милорда вся одежда была в промерзшей крови. Колом стояла. Илди с Акосом его разоблачали…

Вошла Франси, таща за руку старуху. Та была вся в слезах. Увидела Антона и упала на колени. Подвывая и рыдая, поползла к нему.

— Пощадите, милорд! Темный попутал, думала, из нужды выйду, деткам помогу… Не губите!

Антон отодвинулся от ключницы.

— Где амулет? — спросил он.

— У меня амулет, — глотая слезы, горячо шептала старуха. — У меня. Сейчас отдам… Не губите… она полезла за пазуху и достала холщовый мешочек. Дрожащей рукой протянула его Антону.

— Кто еще знал, что амулет у тебя, Илди? — спросил Антон.

— Никто. Я племянницу прогнала, чтобы она ничего не видела. Акос не знал, что это такое, и не вникал. Помог срезать одежду и снять кольчугу. Все остальное я сделала сама. Пощадите…

Антон раскрыл холщовый мешок и вытряс на ладонь золотой медальон с перламутровым камнем величиной с ноготь большого пальца. Посредине с одной стороны на камень был нанесен хорошо видимый символ. Несколько перекрещивающихся линий. С другой стороны, камень закрывал золотой поддон.

— А цепочка где? — спросил Антон.

— Сыну отдала, милорд, не губите. Все отдам. Рассветом клянусь… — старуха, не переставая, рыдала.

— Франси, найди сына и забери цепочку. Илди отправь вон из замка, к сыну, и чтоб ноги ее тут не было.

— Ступай и собирай свои вещи! — приказал ключнице Антон, дождался, когда, пятясь и непрестанно кланяясь, та вышла.

— Наказывать их не надо — произнес Антон. — Прощу на первый раз… Кого назначишь ключницей?

— Если не возражаете, Килли. Я ее давно знаю, к чужому палец не приложит.

— А с Митрой что будешь делать?

— А что с ней? — удивилась Франси.

— Ну, она же племянница Илди, еще отравит невзначай…

Женщина, стоявшая до этого молчаливо в углу, упала без чувств.

— Милорд, Илди не любила свою племянницу, не хотела, чтобы та в замке трудилась. У нее с братом постоянные ссоры из-за наследства… Митра женщина порядочная…

— Порядочная, говоришь, а как же тогда Илди тут так долго оставалась? Не поверю, что она не воровала до этого случая.

— Так Илди выбрал дурень Флапий. Вашему отцу она понравилась… А я кто? Я была простой кухаркой, и Илди была надо мной. Я не могла ее контролировать, а она, видимо, этим пользовалась. Да я и не думаю, что она много воровала. Что можно было украсть у вашего отца? Вонючие сапоги?

— Делай как знаешь, Франси, с тебя спрошу, если что…

«Как говорится, доверяй, но проверяй», — подумал Антон. Как сержант полиции и несостоявшийся оперативный сотрудник, он понял, что ему нужны осведомители и в замке, и в деревне. Не так проста тут жизнь, как ему показалось в начале…

— Чего тебе? — услышал он вновь недовольный голос Франси, прозвучавший как будто издалека и вырвавший Антона из воспоминаний.

— Ну, еще один пирожок, и все?

— Обойдешься, еще милорд не ел.

Антон открыл глаза.

— Ну, отдохнули? Пошли дальше. — Он поднялся, ощущая неприятный холод промокшей одежды. За ним следом неохотно поднялись остальные.

Они попетляли еще около часа и вышли к высокому берегу с обрывом.

— Вот он, остров! — прокричала голова кикиморы. — Отпускайте меня. Орлик там.

— Она говорит правду? — спросил Антон.