Чужая кровь

— Рубина, теперь, когда наше священное золото найдено, ты поправишься!

— Нет, Рамир. Я слишком стара, силы уже не те. Да и не в моей власти вылечить себя.

— Бабушка, а давай мы тебе самых лучших врачей вызовем! Самых лучших!

Или нет, мы тебя повезем за границу, в самую лучшую клинику! — В глазах у Кармелиты стояли слезы.

— Я не хочу обманывать ни вас, ни себя, — Рубина с нежностью смотрела на внучку. — Мое время кончилось, и часы скоро остановятся…

— Нет, бабушка, нет! Ты не можешь нас покинуть! — Слезы не удержались в глазах девушки и брызнули налицо.

— А я всегда буду с тобой, родная, всегда-всегда, как только ты обо мне подумаешь!..

…Рубину с трудом отвели обратно в комнату и уложили в постель.

— Не думала, что мое тело так перестанет меня слушаться.

— Бабушка, а что у тебя болит? — Кармелита осталась посидеть с больной.

— Тело как чужое. Душа с телом так привыкли друг к другу за долгую-то жизнь. И теперь тело не хочет отпускать душу, тянет ее вниз… А вот младенцы — младенцы умирают легко. Душа еще не привыкла к телу. Ты не видела, как умирают младенцы, а я видела. Нет на свете большей несправедливости, чем смерть невинного младенца! Больно, как больно… — Рубина была в полубреду и видела только портрет своей Рады, висящий на стене перед кроватью. — Так и стоит это перед глазами — боль…

— Аты выговорись, бабушка, выговорись — станет легче!

— Нет, это моя тайна, моя. Страшная тайна — и я заберу ее с собой.

Вошла озабоченная Земфира, Рубина заметила ее, собрала остаток сил и сказала внучке:

— Кармелита, оставь нас. Ступай, ступай. Иди.

* * *

Форс вызвал будущего зятя в ресторан. Антон шел на встречу и никак не мог понять, к какому разговору ему готовиться.

А Форс уже предавался любимому делу — вкушал обеденные блюда. Усадил и Антона.

— Ты был у Светы в больнице?

— Да, был.

— Как она?

"Неужели он мог каким-то образом узнать о моем разговоре с мамой? Нет, ну не ясновидящий же он!" — пронеслось в голове Антона. Он по-прежнему боялся Форса. Неприятное, надо сказать, состояние.

— Ничего, у Светы все нормально. Вы меня для этого позвали?

— Расскажи, как идут дела с перекачкой денег Астахова? — спросил Форс без долгих предисловий.

— Пошли последние деньги. У него уже почти ничего нет.

— И?

— Ну, осталось дождаться перевода и обналичить. Все.

— Так что ж, получается — через пару дней мы станем самыми богатыми людьми в городе? — улыбнулся адвокат. Молодой бизнесмен улыбнулся в ответ.

— Обанкротить родного отца — не ожидал от тебя такой прыти! — Форс продолжал улыбаться. — И не жаль?

— Можно подумать — он меня жалел!

— Но Астахов — твой отец! Он дал тебе жизнь, а когда ты вырос — работу…

Антон уже не замечал иронии Форса:

— И при этом постоянно унижал меня, критиковал все мои идеи, заставлял жить под его диктовку!

— Твой отец — сильный бизнесмен. Я думаю, ты мог бы многому у него научиться…

— Да, в какой-то степени я с вами согласен, но при этом он же продолжает соблюдать свои дурацкие принципы. А я считаю, что в бизнесе главное — прибыль!

— Если бы у твое го отца не было этих, как ты говоришь, "дурацких принципов", он бы не доверил право подписи собственному сыну, который его и разорил.

— Ну, значит, это будет ему хорошим уроком. Такой логики не ожидал даже столь циничный человек, как Форс.

— Что ж, мне нравится, как ты начинаешь вести дела. Но предупреждаю тебя раз и навсегда. — И он нехорошо посмотрел Антону прямо в глаза. — Так, на всякий случай. Со мной такие игры не пройдут. У меня другие принципы!

* * *

Тамара не знала, как ей быть. Надо было с кем-то поговорить, пусть не посоветоваться — выговориться. Но с кем? К кому могла она пойти? И Тамара пришла к Игорю.

Рассказала ему все-все. Поплакала.

Игорь растерялся. Антон — Света — ребенок — выкидыш… Он действительно не знал, что на все это сказать.

— Тамара, ты только успокойся. Слушай, ты ведь столько лет акушеркой проработала!

— Ну и что?

— Ну ты, наверное, не одну такую операцию провела…

— Да, но я всегда делала это по желанию пациенток. А Света, наоборот, очень хочет этого ребенка!

— Тамар, а как же наш ребенок?

— Ты о чем? — Тамара перестала плакать и посмотрела на Игоря.

— Об Антоне. Ты знаешь, я могу его понять: Света беременна, а кто отец — неизвестно. Я ведь и сам всю жизнь думал одно, Астахов — другое, ты знала третье… И еще. Ты только не злись, Тамара, но я боюсь, что если Света не потеряет своего ребенка, то мы можем потерять Антона…

— Я не понимаю тебя.

— Только отнесись к моим словам спокойно, без истерики. Ну ты же отлично знаешь, что Антон — человек жестокий. Как ты думаешь, он простит тебе, если ты откажешься ему помочь?

— Но я же его мать!

— А Астахова он разве не считал своим отцом? Однако все его денежки прикарманил.

Тамара задумалась. Да, Игорь прав. Антон непредсказуем. А она ни за что не согласится потерять для себя сына, иначе потеряет смысл вся ее жизнь.

Сделать то, о чем он просит? Пойти на это? Помочь избавиться от ребенка?