Чжуанцзы

– Сократите свои расходы, умерьте свои желания и удовлетворитесь, даже если не будет зерна, – ответил Удалец с Юга от Рынка. – Переходите, государь, реки, плавайте по морям, поглядите на них и не увидите берегов, чем дальше, тем меньше будете знать, где им конец. Все те, кто вас, государь, проводит до берега, вернутся. И только вы, государь, будете от всего этого далеки. Ибо тот, кто владеет людьми, обременен; тот, кем люди владеют, опечален. Поэтому-то Высочайший и не хотел ни владеть людьми, ни подчиняться людям. Мне хочется освободить вас, государь, от бремени, избавить вас, государь, от печали, чтобы вы один вместе с Путем странствовали в царстве Великой пустоты. Когда на переправе пустая лодка толкнет другую, не разгневается даже вспыльчивый. Если же в толкнувшей лодке окажется человек, то наберет воздуха и крикнет погромче. Крикнет раз, а тот не услышит, так крикнет в другой раз. Снова не услышит, так крикнет и в третий – тут уже непременно добавив словцо покрепче. Прежде не гневался, а теперь разгневается; прежде думал, что пустая, а теперь узнал, что занята. Но разве можно повредить тому, кто, сумев очиститься от самого себя, странствует по свету?!

Расточительный из Северного Дворца по поручению вэйского царя Чудотворного собирал пожертвования на колокола для алтаря за воротами столицы царства и за три луны собрал на весь подбор из восьми колоколов с высоким и низким тоном. Увидел его царский сын Завидующий Счастливцу и спросил:

– Не нашел ли ты какого-нибудь секрета?

– Ничего не смел искать, – ответил Расточительный. – Был поглощен лишь одним – колоколами. Я, Расточительный, слышал, что в резьбе и полировке следует возвращаться к безыскусственности. Держался просто с теми, кто не имеет знаний; неопределенно с теми, кто медлил и сомневался. Всех без различия встречал, когда приходили, провожал, когда уходили; приходивших не прогонял, уходивших не задерживал. Дерзким потакал, с лукавыми соглашался, поэтому они сами отдавали все, что могли. И так собирал с утра до вечера, никого ни на волос не обижая. Тем более должен так поступать следующий за Великим Путем!

Конфуций, осажденный между Чэнь и Цай, семь дней оставался без горячей пищи, и к нему пришел выразить сочувствие Несущий Бремя Беспристрастия.

– Ты чуть не погиб? – спросил он Конфуция.

– Да! – ответил Конфуций.

– Боишься смерти?

– Да!

– Я попытаюсь рассказать о Пути, на котором не бывает смерти, – сказал Несущий Бремя Беспристрастия. – На Восточном море есть птица, имя ей – Забывчивая. Эта птица летает медленно, невысоко, будто немощная. Подтолкнут, поддержат – полетит, заставят – сядет, не смеет ни опередить, ни отстать; не решается первой пробовать пищу, подбирает непременно лишь остатки. Поэтому ее не гонят из стаи, никто вне стаи из людей не может ее погубить, и так она избегает беды. Ведь первым срубят дерево прямое, первым осушат колодец со сладкой водою. Ты же задумал – приукрашивать свои познания, чтобы удивить невежд; очищаться самому, чтобы осветить грязь других; сверкать, будто поднимаешь солнце и луну. Поэтому и не избежал беды. Когда-то я слышал, как человек высокосовершенный сказал: «Восхваляющий самого себя лишается заслуг[152]; заслуги признанные идут к упадку; имя прославленное идет к закату». Тот, кто сумеет отказаться от признания, от славы и вернуться к людям, станет распространять учение и жить скрытно, тот обретет природные свойства и не назовет места своего жительства. Чистый и обыкновенный, похожий на лишенного разума, он не оставляет следов деяний, отказывается от власти; не действует ради признания и славы, поэтому не порицает людей, и люди его также не порицают. О настоящем человеке никто ничего не слышит. Чему же ты обрадовался? – спросил Несущий Бремя Беспристрастия.

– Как хорошо! – ответил Конфуций. – Отказаться от своих друзей, оставить своих учеников, бежать на огромные болота, одеваться в шкуры и грубые ткани, питаться желудями и каштанами. Войдешь к диким зверям и не потревожишь стада, приблизишься к птицам и не вспугнешь стаи. А если не испугаются птицы и звери, то еще менее – люди!

Конфуций спросил Учителя с Тутового Двора:

– Почему я претерпел столько несчастий? Меня дважды изгоняли из Лу, на меня свалили дерево в Сун, я заметал следы при бегстве из Вэй, терпел бедствие в Шан и Чжоу, был осажден между Чэнь и Цай. Пока я переживал эти несчастья, родные и друзья все более от меня отдалялись, ученики и последователи все более разбегались.

– Разве ты не слышал о беглеце из Цзя? – спросил Учитель с Тутового Двора. – Тогда Вернувшийся из Леса бросил свои нефритовые регалии ценой в тысячу золотых и бежал с младенцем-сыном на спине. Некто спросил: «Почему взял сына, он дорого стоит?» Вернувшийся из Леса ответил: «Недорого». – «Меньше хлопот?» – спросил некто. «Хлопот с младенцем много», – ответил Вернувшийся из Леса. «Почему же вы бросили нефритовые регалии ценой в тысячу золотых и бежали с младенцем-сыном на спине?» – «Одно связано с выгодой, а другое – с естественными узами», – ответил Вернувшийся из Леса.