Чжуанцзы

– Начну с Ци, – ответил Кипарисовый Наугольник. – Приду туда, увижу казненного, подниму его и поставлю, сниму с себя придворную одежду, прикрою его и стану оплакивать, взывая к Небу: «Сын мой! Сын мой! Поднебесную постигло великое бедствие, и ты первый пал его жертвой!» Говорят: «Не становись разбойником! Не становись убийцей!» Но с тех пор, как возвели в закон славу и позор, появились и пороки, с тех пор, как стали копить товары и имущество, начались и тяжбы. Ныне возвели в закон то, что ожесточает людей; накопили то, из-за чего ведутся тяжбы; довели людей до крайности, лишив их покоя. Как же можно теперь предотвратить злодеяния! Древние государи за все блага воздавали хвалу народу, а во всех бедах винили себя; все истинное видели в народе, а заблуждения – в себе. Поэтому только один царь терял свое тело и, порицая сам себя, уходил из жизни. Ныне же все по-иному. Скроют происшедшее и порицают не ведающих о нем за глупость; поставят невыполнимую задачу и осудят за отсутствие смелости; возлагают тяжкие обязанности и покарают за то, что с ними не справились; пошлют дальней дорогой и казнят за опоздание. Люди же, зная, что сил не хватит, заменяют их притворством. С каждым днем все больше лицемерия у высших. Как же могут не лицемерить и мужи, и народ? Ведь если не хватает силы, притворяются; не хватает знаний – обманывают; не хватает имущества – грабят. Но кого же тогда можно обвинять за кражу?

Цюй Боюй проповедовал шесть десятков лет, а в шестьдесят лет изменился. То, что в начале утверждал, под конец изгонял и отрицал. Он еще не понял, не отрицал ли пятьдесят девять лет то, что называет ныне истинным!

Вся тьма вещей живет, а корней не видно; появляется, а ворот не видно. Все люди почитают то, что познано знанием; а не ведают, что познание начинается лишь после того, как, опираясь на знания, познают непознанное. Разве не назовут это великим сомнением? Оставь, оставь! Ведь от этого никуда не скроешься! Это и есть так называемая истина? Да!

Конфуций спросил у великих хронистов – Большого Чехла, Дяди Всегда Ошибающегося и Кабаньей Шкуры:

– Почему вэйский царь получил посмертный титул Лин Чудотворный?[204] Ведь он пьянствовал, предавался наслаждениям, не вникал в управление царством. Охотился с облавами, собаками, силками и привязными стрелами, но не вступал в союзы с другими правителями.

– Именно по этой причине и назван Лин Предмет Одушевленный, – ответил Большой Чехол.

– У этого царя было три жены, – ответил Дядя Всегда Ошибающийся, – он с ними купался в одной ванне. Когда же по царским делам туда вошел Хронист Ю, царь схватил материю и распростер будто крылья. Столь беспутный, он стал таким почтительным при виде добродетельного. Поэтому и назван посмертно Лин Сообразительный.

– После смерти царя гадание о захоронении на родовом кладбище оказалось несчастливым, гадание же о захоронении на Песчаных холмах – счастливым. Когда рыли, на глубине нескольких жэней нашли каменный саркофаг. Очистив, увидели надпись, которая гласила: «Нет доступа сыновьям. Царь Лин займет его и в нем поселится». Ведь царь уже давно стал Лином покойником. Разве достойны об этом знать те двое? – так сказал Кабанья Шкура.

Малое Знание спросило у Справедливого Приводящего к Согласию:

– Что означают речи о селениях?

– В селениях по обычаю объединяются десяток фамилий, сотня имен. Объединяются различные, считаясь подобными; рассеиваются подобные, считаясь различными. Если ныне назовешь сотню частей коня, конь не получится. Если же конь стоит перед тобой, стоит со всей своей сотней частей, то назовешь его конем. Поэтому, скапливаясь из низкого, холмы и горы становятся высокими; собирая воду, реки становятся широкими. Великий человек всех объединяет и все считает общим. Поэтому, если мысли приходят извне, он на своем не настаивает; если исходят от него и справедливы, ему не возражают. У каждого из четырех времен года особый эфир, но ни одному природа не оказывает предпочтения, поэтому год завершается. У каждого из пяти начальников особые обязанности, но если государь не пристрастен, то в царстве порядок. Великие люди не награждали ни за красоту, ни за храбрость, поэтому свойства были целостными. У каждой из всей тьмы вещей свои законы, но путь беспристрастен, поэтому не обладает именем. Не обладает именем, поэтому предается недеянию, предаваясь недеянию, все совершает. У времени есть конец и начало, у поколения много перемен, распространяются и беда, и счастье. И даже в том, чему противятся, находят должное. Тот, кто стремится к своему особенному, ошибается в том, что пытается исправить. Уподобим это большому озеру, которое всей растительности отмеряет влагу; взглянем на высокую гору, на жертвенном алтаре которой вместе и деревья, и камни. Вот что означают речи о селениях, – так ответил Справедливый Приводящий к Согласию.

– Достаточно ли этого, чтобы заслужить название «Путь»? – спросило Малое Знание.