Дальними маршрутами

И Белоусов не ошибся. Сердце учащенно забилось в груди, когда он вновь услыхал знакомый гул моторов. С каждой минутой этот гул усиливался все больше и больше. Вот уже первый эшелон прошел на Алакуртти, и в воздухе повисли первые «люстры». И сразу заговорила зенитка, неистово, раскатисто. Вначале шрапнель рвалась возле парашютов светящих бомб — немцы пытались погасить их, потом огненные трассы полетели в сторону бомбардировщиков. А на земле стоял громовой гул от разрывов фугасок. Зрелище было захватывающее, но положение самого Белоусова отчаянное. Где он сейчас находился? Может быть, совсем близко от вражеских постов? Белоусов достал из кармана куртки ручной компас и более или менее точно установил свое место: он находился юго-восточнее полотна железной дороги в пяти-шести километрах от станции Алакуртти. Значит, до линии фронта пятьдесят — шестьдесят километров. В другое время, если следовать по дорогам или тропам, это — два-три перехода. Но как быть в данной обстановке, когда кругом враги, открытая тундра и нет ничего съестного. Николай Иванович только сейчас понял всю глубину своей ошибки: зачем он оставлял бортовой паек в кабине самолета, а не раскладывал его заранее по карманам. Летчик обшарил все карманы комбинезона, брюк, куртки в надежде найти что-либо съестное. И был чрезвычайно рад тому, что обнаружил полплитки шоколада. Тут же капитан разделил ее на десять равных частей, завернул в платок и положил в комбинезон.

Занимался рассвет. Пожары на аэродроме начали угасать. Вокруг стала просматриваться местность. Покрытое редким туманом, виднелось озеро. На севере и востоке показались очертания небольших сопок, южнее — массив кустарника. Белоусов добрался до кустов, выбрал поудобнее место, сел. Надо было обдумать план дальнейших действий.

Капитан вынул пистолет и пересчитал патроны. В двух обоймах было шестнадцать штук да россыпью в кармане десять — это не так уж плохо.

— Если понадобится, я еще сумею постоять за себя! — вслух сказал летчик.

Белоусов решил пробираться на восток под покровом ночной темноты, держась подальше от тундровых дорог и троп. Сейчас он сбросил с ног лохматые унты, оставшись в хромовых сапогах. В Заполярье он всегда летал на задания, надевая унты на сапоги. Летчик словно знал, что рано или поздно ему придется шагать по суровой тундре пешком. Теперь в сапогах Белоусов мог легко переходить болота и протоки речушек, каменистые склоны сопок, сберегая унты для согревания ног на привалах.

Сейчас, пока не наступил полный рассвет, надо было незамеченным пройти хотя бы два-три километра, уйти подальше в глубь тундры от аэродрома и станции Алакуртти. И капитан, разгребая низкорослый колючий кустарник, пошел на восток. Через некоторое время летчик выбрался на склон сопки. Вокруг лежало множество небольших валунов. Забравшись повыше, он остановился возле огромного камня, глубоко вросшего в землю. Бросил на землю унты, оглянулся назад. Рассвет уже наступил, и теперь можно было рассмотреть очертания местности. Над местом, где находился немецкий аэродром, высоко к небу поднялось огромное облако дыма. С земли нет-нет да и взлетали в воздух языки пламени. Сквозь дым пожара и утреннюю дымку еле просматривались постройки железнодорожной станции. Всюду на возвышенных местах виднелся кустарник и редкие карликовые деревья. Кругом стояла тишина.

Николай Иванович устало опустился на землю. Низкие лучи сентябрьского солнца согревали летчика. Белоусов задремал и не заметил, что проспал несколько часов.

Ночь наступила быстро: облачная погода и густая дымка сильно скрывали очертания горизонта; над озерами, в низинах она сгущалась еще больше и словно ватным одеялом прикрывала их. Петляя между валунами, обходя топкие места, Белоусов скорым шагом все дальше и дальше уходил от сопки, где он провел свой первый день в тундре. Трудней всего было идти кустарником: колючки и просто грубые ветки густых низкорослых деревьев то и дело цеплялись за комбинезон, тормозили шаг. Но вот кустарник начал редеть, стало появляться все больше и больше мха. Неожиданно Белоусов почувствовал под ногами твердую и довольно ровную почву. Он наклонился и стал щупать ее руками. Сомнений не было: он вышел на лесную тропу.

Но куда ведет эта тропа? Белоусов решил проверить. Сначала она повела его вправо, огибая массив кустарника. Возле карликовой сосны резко завернула влево и пошла в направлении большого темного силуэта. Что это: сторожевая вышка или одинокая хижина? Сделав несколько шагов, Белоусов ясно увидел огромный камень, похожий на пирамиду. Осмотрев его и не обнаружив ничего подозрительного, летчик двинулся дальше.