Дальними маршрутами

Особенно трудными оказались для всех нас первые месяцы войны. Полк был укомплектован тяжелыми бомбардировщиками Ил-4, готовился в основном для действий по площадным целям, расположенным в глубоком тылу противника. С началом войны возникли совсем другие задачи. Надо было помогать нашим наземным войскам сдерживать натиск фашистов, бомбить на дорогах скопления танков, артиллерии, мотопехоты, разрушать переправы. Но как лучше действовать? Какой применить боевой порядок, какие использовать высоты при ударе по подвижным целям? Как организовать оборону бомбардировщиков от атак истребителей? Эти вопросы волновали Виталия Кирилловича, офицеров штаба полка, летный состав.

И Юспин после каждого полета собирал командиров эскадрильи, отрядов, опытных летчиков и вместе с ними анализировал результаты бомбовых ударов, взвешивал положительные и отрицательные стороны действий бомбардировщиков. В результате такой работы в полку был впервые применен новый метод бомбометания вражеских танков в составе отряда, с индивидуальным прицеливанием каждого экипажа. Это позволило улучшить меткость, значительно увеличить поражаемость танков, автомашин, артиллерии.

С каждым днем майор Юспин все больше приобретал авторитет, пользовался большим уважением личного состава. К нему шли за советом и помощью и офицеры и сержанты. И как бы ни был занят Виталий Кириллович, он находил время для разговора с каждым. Теплым товарищеским словом он подбадривал воинов, вселял в них уверенность в победе над фашизмом.

Лейтенант Неводничий на пятый день войны был сбит в районе города Вильнюс. По лесным тропам и болотам вышел офицер к своим войскам. Много зверств, чинимых фашистами, увидел он на оккупированной территории. Придя в часть, Неводничий не встретил многих своих друзей. Как-то сразу он сдал, замкнулся в себе. Юспин первым заметил подавленное настроение штурмана. Командир давно хотел поговорить с ним, да все дела мешали. И вот однажды, проходя мимо стоянки, он увидел, как лейтенант в ожидании вылета ходил вокруг своего самолета, нервничал. Майор взял Неводничего под руку и, отведя его в сторону, заговорил:

— Что-то неладное происходит с вами, Федор Спиридонович. Может, надо недельку отдохнуть?

— Какой там отдых, товарищ командир, — нехотя отвечал Неводничий. — Фашисты всюду, как голодные шакалы, лезут.

— Ну, лезут... А разве можно нам, воинам, в такое тяжелое для Родины время раскисать?

— Понимаю, Виталий Кириллович, нельзя. Но что поделаешь, если вот тут неспокойно, — показав на грудь, сказал лейтенант. — Сон потерял, все думаю, когда же кончится это отступление. Половина Украины, Белоруссии, почти всю Прибалтику отдали, в Россию вторгся немец... Есть ли какая надежда, что враг будет остановлен и отброшен?

— Мы должны надеяться. Надо сделать все, чтобы остановить гитлеровцев. Я очень верю, что скоро силы врага иссякнут. Будет и на нашей улице праздник.

— Хорошо бы так.

— Будет так, Федор Спиридонович, будет! — продолжал майор. — Вам же мой совет — верить в нашу победу да покрепче бить фашистов.

— Об этом не беспокойтесь, Виталий Кириллович, — повеселевшим голосом сказал Неводничий. — Рука у меня крепкая, а опыта еще наберусь.

И после этого разговора Юспин не забывал лейтенанта. Частенько он встречался с ним, подбадривал добрым словом, вселял в него уверенность. По совету командира с Неводничим беседовал и комиссар эскадрильи П. Пав ловец. В боях с противником лейтенант набирался сил, закалял свой характер, воспитывал твердую волю. От прежней хандры не осталось и следа. До конца войны Неводничий совершил около двухсот успешных боевых вылетов в глубокий тыл врага, из них немало вместе с Юспиным. Майор видел, как мужественно и стойко вел себя в полетах Неводничий, как метко обрушивал он бомбовый груз на головы гитлеровцев. И это радовало его.

Майор Юспин в те трудные дни постоянно был в кругу воинов. Мы немало удивлялись тому, как он на все находил время. Бывало так: после боевого полета сядет какой-то экипаж в поле на вынужденную — Юспин непременно сам летит в район посадки; везет туда техников, запасные части, топливо. Он оказывал воинам необходимую помощь и моральную поддержку. И они были благодарны за это командиру, отвечали ему искренней любовью и преданностью. «Наш Виталий Кириллович выручит из беды, не даст в обиду человека», — говорили о нем летчики.

Юспин хорошо понимал: сила командира, особенно в военное время, — в его личном примере. Поэтому он стремился всегда быть впереди других. Так поступил Виталий Кириллович и в один из августовских дней сорок первого года, когда потребовалось выделить несколько опытных экипажей для полетов на Берлин. В числе первых майор назвал свой экипаж, и командование соединения с этим согласилось. За смелые и дерзкие налеты на фашистское логово — германскую столицу — Юспин был удостоен высшей награды — ордена Ленина.