Даниэль Деронда

Властители сообщают о своих намерениях и получают желаемое, не тратя лишних слов. Точно так же Грандкорт, узнав, что Гвендолин уехала из Лебронна, мимоходом назвал этот курорт грязной дырой, еще худшей, чем Баден. Мистер Лаш тотчас пришел к выводу, что патрон готов немедленно вернуться в Диплоу. Исполнение этого плана, разумеется, заняло больше времени, чем намерение: весь следующий день Грандкорт слонялся без дела, так и не дав четких распоряжений относительно отъезда, – возможно потому, что Лаш их ожидал. Он медлил с туалетом, после которого всегда имел благородно-бледный вид абсолютной исключительности; рядом с ним свежий цвет лица и наполненные живой кровью руки выглядели проявлением грубой вульгарности. Он медлил на террасе, в игровом зале, в читальной комнате, не обращая внимания ни на кого и ни на что вокруг, однако при встрече с леди Мэллинджер с некоторым усилием приподнял шляпу и выслушал ее рекомендацию о целебной силе минеральной воды.

– Да, – ответил он, – кто-то справедливо заметил, что в игорных местах всегда бьют целебные источники.

– О, это наверняка была шутка, – возразила простодушная леди Мэллинджер, сбитая с толку серьезным тоном Грандкорта.

– Ах, возможно, – допустил тот, не меняя тона.

Леди Мэллинджер сочла диалог достойным внимания сэра Хьюго, на что тот ответил:

– О, дорогая, мистер Грандкорт вовсе не дурак и способен понять шутку. Он не хуже каждого из нас разыграет свои карты.

– Он никогда не казался мне очень благоразумным человеком, – заметила леди Мэллинджер в собственное оправдание.

Она не любила встречаться с Грандкортом, который являлся для нее постоянным напоминанием о том, что она не смогла подарить сэру Хьюго сына. Она всегда думала о том, что муж, должно быть, справедливо сожалеет о своей женитьбе, и не будь сэр Хьюго таким добрым, он мог бы вследствие этого относиться к жене с некоторой жесткостью.

Деронда также удостоился внимания со стороны Грандкорта и постарался отвечать на все его вопросы с безупречной любезностью. Понимая, что, если бы не его темное происхождение, наследство сэра Хьюго по праву принадлежали бы ему, Даниэлю, он никогда не давал повода такому человеку, как Грандкорт, заподозрить его в зависти. Он знал, как легко скатиться до примитивной безрассудной злобы и злорадства по поводу чужих несчастий. Твердо решив не попасть в безобразную яму, Деронда повернулся к ней спиной и постарался опереться на благородные чувства. Гордость, несомненно, сослужила ему отличную службу, научив не замечать те препятствия на своем пути, которые вульгарные умы склонны преувеличивать. Впрочем, Грандкорт полагал, что бедняга Деронда – несомненный кузен по отцовской линии – питает к нему зависть и страдает из-за своей сравнительной неполноценности. Эта мысль тешила его самолюбие и делала присутствие Деронды гораздо приятнее, чем можно было предположить. Поэтому, встретив Деронду на террасе, Грандкорт нашел в себе силы обменяться с ним несколькими словами относительно охоты в Диплоу и даже пригласил к себе в поместье.

Лаш был вовсе не огорчен отсрочкой их возвращения в Англию и прекрасно развлекался, сплетничая с сэром Хьюго о деспотичном хозяине. Сэр Хьюго охотно слушал про него скандальные рассказы, которые называл «очерками нравов», однако заботливо оберегал полученные сведения от тех, кто мог отнестись к ним чересчур серьезно, поэтому, о каких бы секретах племянника ни узнавал, никогда не рассказывал об этом Деронде.

– Надеюсь, вы сообщите, как будут развиваться события, – заключил сэр Хьюго. – Состоится ли, в конце концов, эта свадьба или произойдет что-то другое, для чего срочно потребуются деньги. Мой план обеспечит Грандкорта куда надежнее, чем обременительные поля и леса.

– Вы правы, – согласился Лаш. – Только нельзя навязывать ему этот вариант. Грандкорт не тот человек, который всегда руководствуется собственными интересами, особенно если дать понять, что вы тоже заинтересованы в сделке. Я, конечно, предан ему всей душой и помогаю в житейских делах вот уже пятнадцать лет, с тех пор как ему исполнилось двадцать. Найти кого-то на мое место будет нелегко. Хенли Грандкорт – своеобразный человек, и с годами особенностей становится все больше. И все же я к нему привязан, и если вдруг меня не окажется рядом, ему будет плохо.

Сэр Хьюго не счел нужным выразить сочувствие или хотя бы согласие. Возможно, Лаш и не ждал этого: ему достался благосклонный слушатель, и он продолжал сам себя восхвалять.

Следующим утром Грандкорт встретил Лаша вопросом:

– Ты все приготовил для отъезда в Париж ближайшим поездом?

– Я не знал, что вы собираетесь покинуть Лебронн, – ответил Лаш, почти не удивившись.

– Мог бы догадаться, – глядя на кончик сигары, проворчал Грандкорт едва слышно, как делал всякий раз, когда хотел выразить высокомерное осуждение. – Подготовь все, что надо, и проследи, чтобы ни одна скотина не проникла в наше купе. А еще не забудь оставить у Мэллинджеров мою визитную карточку.