Даниэль Деронда

– Ах, должно быть, вы боитесь устать от моего присутствия, – парировала Гвендолин. – Я заметила, что после свадьбы муж не так много времени проводит с женой, как в период обручения. Но, кажется, мне это тоже понравится.

Она очаровательно рассмеялась.

– Вы получите все, что вам нравится, – пообещал Грандкорт.

– И ничего, что не нравится? Пожалуйста, скажите, что так, поскольку я не люблю то, что не люблю, гораздо сильнее, чем люблю то, что люблю, – проговорила Гвендолин, чувствуя, что попала в женский рай, где любое абсурдное слово вызывает восторг.

Грандкорт помолчал. В подобных словесных изысках он и сам обладал немалым опытом.

– Не знаю. В этом жестоком мире то и дело возникает нечто, что нам не нравится. Например, я не смогу помешать вам скучать, а если поедете верхом на Критерионе, не смогу избавить от непредвиденного падения.

– Ах, мой друг Критерион! Как он поживает?

– Ждет под вашими окнами. Я приказал груму на нем приехать, чтобы вы смогли его увидеть. Вчера он пару часов провел под дамским седлом, чтобы привыкнуть. Подойдите к окну и взгляните.

Гвендолин увидела двух прекрасных лошадей, которых конюх водил по кругу. Трудно было представить картину, более достойную восхищения, чем великолепные животные в прекрасном убранстве. В эту минуту кони воплощали господство и роскошь, представляя чудесный контраст с еще недавно казавшимися неизбежными бедностью и унижениями.

– Хотите завтра прокатиться на Критерионе? – предложил Грандкорт. – Если да, то все будет устроено наилучшим образом.

– Хочу больше всего на свете, – призналась Гвендолин. – Мечтаю снова пролететь в галопе. А теперь я должна позвать маму.

– В таком случае позвольте проводить вас до двери. – Грандкорт подал руку, и Гвендолин ее приняла.

Их лица оказались совсем близко, почти на одном уровне, и он прямо посмотрел ей в глаза. Галантные манеры Грандкорта как жениха показались Гвендолин намного приятнее тех, о которых довелось читать и слышать. Она не беспокоилась о том, что он ее поцелует, и чувствовала себя так свободно, что внезапно остановилась и полунасмешливо-полусерьезно заявила:

– О, пока помню… есть кое-что неприятное, от чего вы можете без труда меня избавить. Мне очень не нравится общество мистера Лаша.

– Вам не придется страдать. Я отошлю его прочь.

– Значит, сами вы им не дорожите?

– Ни в малейшей степени. Позволяю жить при себе, потому что он всегда был неудачником, – проговорил Грандкорт протяжно, с абсолютным равнодушием. – Когда я был совсем молод, его подрядили сопровождать меня в путешествиях. Лаш всегда был этаким животным: чем-то средним между грубияном и дилетантом.

Гвендолин засмеялась. Все казалось милым и естественным, тем более что обыкновенно Грандкорт поражал своей презрительной надменностью. Он почтительно отворил дверь перед спутницей, и Гвендолин подумала, что этот человек станет наименее неприятным из всех возможных мужей.

Миссис Дэвилоу сидела в спальне в тревожном ожидании. Гвендолин быстро подошла, расцеловала мать в обе щеки и тихо позвала:

– Пойдем вниз, мама. Встретишься с мистером Грандкортом. Я с ним помолвлена.

– Мое дорогое дитя! – воскликнула миссис Дэвилоу с удивлением скорее торжественным, чем радостным.

– Да, – подтвердила Гвендолин с быстротой, подразумевавшей неуместность каких-либо вопросов. – Все решено. Тебе не придется переезжать в коттедж Сойера. Мне не придется терпеть допрос миссис Момперт. Все будет так, как я захочу. Поэтому немедленно пойдем в гостиную.

Часть четвертая. Гвендолин делает выбор

Глава I

Уже через час после отъезда мистера Грандкорта весть о помолвке Гвендолин достигла Пенникота, и в тот же вечер мистер и миссис Гаскойн вместе с Анной прибыли в Оффендин.

– Моя дорогая, позволь поздравить тебя, – начал пастор. – Ты выглядишь серьезной, и меня это нисколько не удивляет: союз длиною в жизнь – очень важное дело. Поведение и речи мистера Грандкорта наводят меня на мысль об избавлении от постигших нас бед. Твой будущий муж продемонстрировал утонченную щедрость.

Мистер Гаскойн имел в виду обещание Грандкорта обеспечить миссис Дэвилоу. Эту часть разговора Гвендолин изложила матушке с особым прилежанием.

– Не сомневаюсь, что мистер Грандкорт повел бы себя так же благородно, если бы ты не уехала в Германию, а обручилась с ним больше месяца назад, – заявила миссис Гаскойн, испытывая острую потребность высказаться по данному поводу. – Но теперь уже не время капризничать. Надеюсь, ты не склонна к экстравагантным поступкам. Женщина должна испытывать глубокую благодарность к мужчине, который настаивает на предложении руки и сердца. Впрочем, не сомневаюсь, что ты в полной мере испытываешь надлежащие чувства.

– Я вовсе в этом не уверена, тетушка, – дерзко возразила Гвендолин. – Я даже не знаю, что именно положено чувствовать в случае помолвки.

Пастор похлопал племянницу по плечу и улыбнулся, а миссис Гаскойн поняла, что ей не следует обижаться на проявление невинного своеволия Гвендолин. Что же касается Анны, то она просто поцеловала кузину и искренне проговорила: