Даниэль Деронда

– На твоем поколении лежит проклятие, дитя. Вы перекуете золотые крылья ангелов на монеты, а из их возвышенных лиц сделаете серьги для падших женщин! Вы возьмете новые имена, однако ангел возмездия с огненным клеймом в руках узнает вас, и сердца ваши станут могилами мертвых желаний, которые обратят ваши жизни в тлен.

Странный вид и поведение Мордекая показались Джейкобу необычайно таинственными и несли смутную угрозу. Добрый, терпеливый, снисходительный учитель внезапно превратился в неведомое пугающее существо. Ввалившиеся темные глаза, хриплый голос, тонкие цепкие пальцы повергли мальчика в благоговейный ужас. Пока Мордекай вещал, Джейкоб стоял и дрожал, думая о том, что дом сейчас обрушится и обеда больше никогда не будет, а едва устрашающая речь закончилась хватка ослабла, громко заплакал. Этот плач сразу вернул Мордекая в обычное доброе расположение духа: говорить он сейчас не мог, однако по-отцовски ласково обнял мальчика и нежно прижал к груди его кудрявую голову.

Наделенный не только страстью, но и здравомыслием, Мордекай был крайне недоволен собой и упрекал себя за то, что изливал душу перед ребенком, который не способен ни выслушать его, ни понять. В эту минуту он тем более устремился к тому, чтобы найти друга, с которым можно было бы разделить спокойную уверенность товарищества и взаимопонимания.

В подобном настроении во время дневного дежурства в книжной лавке он впервые и увидел Деронду. При взгляде на незнакомца Мордекай ощутил внезапное воодушевление: этот человек был необычайно схож с задуманным образом, – однако слова Деронды: «Я не еврей» – стали для него тяжелым ударом. Неужели великой надежде Мордекая грозило глубокое разочарование? Но во время второй встречи за столом Коэнов отрицание Даниэлем своего еврейского происхождения потеряло для Мордекая значение: первое впечатление, произведенное на него молодым человеком, вернулось с новой силой. Спросив Деронду, знает ли тот иврит, Мордекай совсем забыл об отсутствии в нем других необходимых условий для желанного образа, однако отрицательный ответ вновь сокрушил надежды – на сей раз еще более безжалостно и болезненно.

Первые дни после неожиданной встречи с Дерондой Мордекай переживал глубочайший упадок духа. Так матросы тонущего корабля, проглядев глаза в надежде увидеть спасительный парус и наконец-то его заметив, понимают, что долгожданное судно не приближается, и говорят: «Это был всего лишь плод нашего больного воображения». Однако желанный образ принял живую форму; плод теоретических убеждений осуществился в чем-то реальном. Вскоре разочарование уступило место утешающей надежде. Теперь образ Деронды постоянно приходил во сне и наяву, в сумерках заката и в лучах восходящего солнца, на фоне золотого неба, ставшего отныне дважды благословенным символом грядущего дня и близкого отдыха.

Мордекай знал, что незнакомец должен вернуться, чтобы выкупить свое кольцо, и желание увидеть его снова постепенно переросло в уверенность, что встреча обязательно состоится. Весь январь Мордекай провел в том нервном возбуждении, когда впечатлительные люди не могут заняться чем-нибудь серьезным. Мордекай не мог учить маленького Джейкоба стихам на иврите, не мог раз в неделю посещать клуб, где также старался проводить свои идеи. Единственное, о чем он мечтал, это добраться до реки, чтобы созерцать небесный простор, уходящую вдаль вереницу мостов, мягкие колеблющиеся отсветы на воде, дышавшей жизнью, которая могла трепетать и печалиться, утешаться и радоваться.

Глава V

Через два дня после того, как в маленьком доме в Челси обсуждалось сценическое имя Майры, примерно в четыре часа пополудни возле крыльца остановился экипаж и раздался необычный звонок. Все девочки оказались дома: Кейт рисовала, миссис Мейрик, Мэб и Эми трудилась над вышивкой, а Майра, сидя на складном стуле, исполняла обязанности чтеца и одновременно служила моделью для Кейт. Услышав звонок, все в недоумении подняли головы.

– О господи! – воскликнула миссис Мейрик. – Что, если это леди Мэллинджер? Эми, посмотри: богатая карета?

– Нет. Всего лишь двухколесный экипаж. Должно быть, какой-то джентльмен.

– Наверное, премьер-министр, – невозмутимо вставила Кейт. – Ганс говорит, что в Лондоне даже самый важный человек не брезгует ездить в такой коляске.

– Ох-ох-ох! – простонала Мэб. – Неужели к нам пожаловал сам лорд Рассел?

Все с интересом ожидали продолжения. Пожилая горничная принесла визитную карточку, а уходя, по рассеянности не закрыла дверь, так что девушки увидели, как в прихожей хозяйке кланяется человек, совсем не похожий на всеми уважаемого премьер-министра: высокий и особенно представительный в лайке и кашемире, с крупным лицом, копной волнистых темных волос, в золотых очках. Это был Джулиус Клезмер собственной персоной.