Даниэль Деронда

Следует заметить, что Деронда всегда решительно возражал против навязчивого мнения окружающих о том, что его внешность привлекает внимание. Любые лестные намеки отзывались в душе гневом, порожденным теми сложными переживаниями, секрет которых уже был раскрыт. Собственное отражение в зеркале на протяжении многих лет наводило на мысли о той, на которую он, должно быть, походил, о чьей судьбе постоянно думал, но не решался спросить.

Между шестью и семью часами вечера на реке, рядом с мостом Кью, было оживленно. Несколько человек прогуливались по тропинке вдоль берега, кое-где виднелись лодки. Стараясь как можно быстрее миновать оживленное место, Деронда налег на весла, но, заметив приближавшуюся баржу, свернул в сторону и остановился в паре ярдов от берега. Все это время, сам того не замечая, он негромко напевал песню гондольера из оперы «Отелло», в которой Россини переложил на музыку великие слова Данте:

Nessun maggior dolore

Che ricordarsi del tempo felice

Nella miseria[25].

Гулявшие по тропинке люди остановились, чтобы посмотреть на проходившую под мостом баржу, и, несомненно, обратили внимание на молодого джентльмена в лодке, но тихое пение поразило не их, а стоявшую в нескольких ярдах девушку, словно воплощавшую то горе, о котором он пел. Ей было лет восемнадцать, невысокая и тоненькая, с нежным личиком, с заправленными за уши темными кудрями под большой черной шляпой и в накинутом на плечи длинном черном плаще. Она стояла неподвижно, словно статуя, сцепив опущенные руки и в отчаянии глядя на реку. Неожиданная картина захватила внимание и заставила Даниэля замолчать, но его голос, очевидно, проник в сознание девушки, так как, едва пение прекратилось, она испуганно посмотрела по сторонам и увидела незнакомое лицо. Их глаза встретились всего лишь на пару мгновений, однако для двух людей, пристально смотрящих друг на друга, мгновение иногда кажется вечностью. Взгляд девушки напоминал взгляд олененка, готового пуститься в бегство: ни смущения, ни особенной тревоги – лишь робость. Деронде показалось, что незнакомка смутно осознает, где находится. Может быть, она голодна, или растерянность вызвана иной причиной? Он ощутил вспышку интереса и сочувствия, однако в следующий миг девушка повернулась и отошла к стоявшей под деревом скамье. Он не имел права медлить и продолжать наблюдение. Бедно одетые печальные женщины не редкость на улицах, но эта девушка привлекла его внимание хрупкой красотой и изящными чертами лица. Даниэль налег на весла, и лодка устремилась вверх по течению, однако никаким другим мыслям не удалось вытеснить из памяти бледный образ несчастной девушки: то он задумывался о романтической истории, возможно, ставшей причиной ее одиночества и безысходного отчаяния, то с улыбкой упрекал себя за предрассудок, внушавший, что интересное личико непременно обещает интересное приключение, и наконец, оправдывал свое сочувствие тем, что горе кажется особенно трагичным в изящной юной красотке.

«Я не забыл бы ее выражение печали, даже если бы она выглядела некрасивой и вульгарной», – заверил он себя. Однако трудно было отрицать, что привлекательность образа усиливала впечатление. Он виделся четко, как вырезанная на ониксе камея: коричнево-черное одеяние, белое лицо с мелкими, но правильными чертами, темными глазами и длинными ресницами. Даниэль задумался о тайных девичьих трагедиях, не замеченных миром, словно это были трагедии рощи или живой изгороди, где подстреленная птица одиноко волочит раненые крылья и кропит тенистый мох красными каплями смерти. В последнее время Деронда был занят главными образом сомнениями относительно собственного жизненного пути, но сомнения эти имели тесную связь с жизнью и историей. Новый образ беспомощного горя без труда вписывался в общий список причин, объяснявших, почему следует сторониться мирских обычаев, которые заставляют людей оправдывать содеянное зло и рядиться в чужие мнения как в мундиры.