Действуй! Сценарии революции

Вокруг шныряли пятьдесят чёрных с серым свинок. Блин, они и впрямь были грязными. И воняли какашками. Фермер сказал нам ловить ту, что понравится. Мы напряглись и оглядели друг друга. Ни один из нас прежде свиней не ловил.

Свиньи тоже напряглись. Они сматывались всякий раз, как мы приближались. Так мы и носились за ними, пока не загнали одну в угол. Джим держал животину за хвост, пока мы хорошенько ее не схватили. Это был хряк шести месяцев от роду весом сто кило. Новый кандидат в президенты отправлялся в долгий путь к Белому Дому.

Мы погрузились в грузовик. Было жарко. Свинтус неистово скакал. Каждые 10 минут нам приходилось заезжать на бензоколонку, чтобы полить его водичкой. Он продолжал визжать и беситься. Но он не дрался с нами. Я сделал вывод: четвероногие свиньи безобидны.

Идея заключалась в том, чтобы привезти Свинтуса в городской административный центр несколькими днями позже для объявления о его выдвижении. Юристы сказали, что мы нарушим общественный порядок, если привезем деревенское животное в мегаполис. А если бы Хамфри приволок в Чехаго цирк–шапито? Его бы арестовали? Все законы политичны.

Успеем ли мы доставить Свинтуса в муниципалитет прежде, чем копы его примут? Мы собрали большую международную пресс‑конференцию, рассчитывая на то, что копы постесняются ее прервать. Для них было бы серьёзной ошибкой хватать Свинтуса, провоцируя драматичный миф, который покатится по планете.

Полиция караулила на улице — ждала, когда кто–то из нас спозаранку поедет за свиньей. Поэтому рано утром мы пустили их с одной машиной по ложному следу, а на другой спокойно забрали нашего кандидата.

Сцена у муниципалитета была снята на телекамеры, попала на радио и в газеты. Там были даже ФБР‑овцы. Появилась машина со свинкой, и йиппи затянули гимн, проталкивая себя и орущего кандидата через парадный вход.

Десять двуногих свиней приняли нас прежде, чем Свинтус успел хрюкнуть.

— Демократия в Америке — пиздёж! — кричал я, когда нас вязали. — Они даже не дают нашему кандидату произнести речь!

Они зашвырнули семерых из нас в воронок и захлопнули дверь. Потом снова открыли дверь и забросили к нам Свинтуса. В тюрьму мы ехали в компании нашего кандидата. Мы ждали, что у нас снимут отпечатки пальцев, когда явился жирный чехагский коп и сказал:

— Джентльмены, у меня для вас плохие новости. Всем вам предъявлены тяжкие обвинения.

«Вас сдала свинья».

Свинтус владел умами всех окружающих на протяжении съезда.

— Ну, он ничем не хуже других кандидатов, — заметила официантка. Типичный ответ на программу Свинтуса с обещаниями большого количества мусора и грязи. Но наш свин обвинил правительство США в дискриминации. Его главным требованием было разрешить голосовать на американских выборах жителям всей планеты на том основании, что Америка полностью контролирует земной шар.

Мы требовали, чтобы Свинтуса немедленно отправили в Белый Дом в Техасе на брифинги по вопросам внешней политики, как любого другого кандидата. Мы требовали защиты спецслужб.

Вместо этого, куда бы Свинтус не приезжал со своей кампанией — в Сан–Франциско, в Нью–Йорк и даже в Лондон — везде его забирали. И всякий раз мы отправлялись на ферму за новым кандидатом. Свиньи совсем как демократы и республиканцы: одна ничем не хуже другой.

Кое–кто говорит, что йиппи — это пародия. Но кто был большей пародией, Свинтус или Маккарти? Маккарти велел нам подстричься и вернуться в систему, чтобы проголосовать за него и закончить войну.

Это не сработало, Маккарти пролетел и попросил всех своих сторонников отдать голоса за Хамфри.

Свинтус, верный своему слову, не поддерживал ни одну другую свинью.

Пройдя немалый отрезок жизненного пути вместе со Свинтусом, включая арест и ущемление гражданских прав, йиппи полюбили его как своего.

Мы оскорбляем четвероногих друзей, называя полицейских свиньями. Четвероногие свиньи совершенно безобидны и уж точно не садисты. Они просто любят валяться в собственном дерьме и кушать его.

Они — гедонисты с плохими вкусами.

Свиньи — это йиппи на более низкой ступени эволюции.

Глава 39. МОЧИТЬСЯ НА УЛИЦЕ ПРОТИВОЗАКОННО

Революция удовлетворяет потаённые человеческие потребности, которые не приемлет американское общество. Вот почему она так опасна. Наибольшая социальная проблема в стране сегодня — это одиночество.

— Что делаешь сегодня вечером?

— Не знаю, Марти. А у тебя какие планы?

Одиночество – не индивидуальная проблема. Это беда миллионов американцев, растущих в среде всеобщего отчуждения, которая нам досталась. Мы работаем в одной части города с людьми, которые нам не близки, и спим в другой части, не зная своих соседей. Мы тратим большую часть жизни, загибаясь в концлагерях, именуемых автострадами и метрополитеном.

Куда пойти в городе, чтобы с кем–то подружиться? Куда можно скипнуть из личностных тюрем и насладиться друг другом? Город полон глухих стен, закрытых дверей и знаков, говорящих «ЗАПРЕЩЕНО».

Если кто–то незнакомый говорит вам: «Привет!» — вы напрягаетесь: «Чего ему надо?»