Дела минувшие

– План господина Благово начинает мне нравиться. Сразу-то я его не понял, а теперь соображаю… Вы не просто внедрите в тюрьму своего человека. Он станет приманкой. Поскольку, по мнению фальшивомонетчиков, может расширить им сбыт, используя свои знакомства в крайне интересной среде – среде беспринципных богатеев.

– Именно так, – подтвердил Павел Афанасьевич. – Ведь им важен сбыт. Билеты через сделки «беспринципных богатеев», как вы образно сформулировали, можно разбросать по всей империи. Особенно туда, где не очень разбираются в денежных знаках: Кавказ, Сибирь, Туркестан… Ребята не смогут пройти мимо такой возможности и обязательно захотят купить расположение Алексея Николаевича. Если только он не выдаст себя чем-нибудь.

Тишина, которая воцарилась в кабинете, была вполне зловещей. Они-то поговорят и разойдутся. А титулярный советник сунет голову в пасть крокодилу.

Игнатьев устало заморгал, и Благово поднялся:

– Ваше сиятельство, детали мы додумаем сами, а теперь позвольте откланяться. Вы даете санкцию на внедрение Лыкова в преступную среду?

– Да. Надеюсь на вашу опытность, Павел Афанасьевич. И на вашу храбрость и ловкость, Алексей Николаевич. Возвращайтесь оттуда живым и невредимым. А царскую милость я вам обещаю.

Лыков одернул мундир:

– За Богом молитва, а за царем служба не пропадают, ваше сиятельство!

Два сыщика, старый и молодой, начали готовить рискованную операцию. В ней действительно не было мелочей. «Демоны» являлись скорее легендой сыскной полиции, нежели ее реальным приемом. Уголовные рассказывали о них всякую чушь, им вторили газетчики и сочинители желтых книжонок про разбойника Чуркина. На практике внедрение агента в преступную среду проводили крайне редко. Полицейский с большим трудом сумеет прикинуться фартовым так, чтобы его не разоблачили. Кроме того, ситуация может потребовать от него совершить реальное преступление – чтобы, к примеру, доказать, что он свой. И как быть? Намного проще завербовать настоящего жулика, вора или скупщика краденого, поймав его и прижав как следует. Он тоже станет давать сведения, пусть и не в полном объеме. Проверить-то его нельзя…

Но дело о фабрикации поддельных билетов было настолько особенным, что без настоящего «демона» не обойтись. И Благово принялся лепить из помощника агента внедрения. При этом он боялся за Алексея, как отец боится за сына. Но оба к этому уже привыкли. Служба такая. Кроме того, Лыков идеально подходил для подобной операции. Солдат с крестом и медалями. Решительный человек, у которого смелость написана на лице крупными буквами. Кулаками свалит с ног хоть быка, хоть отчаянного «ивана», а тюрьма силу уважает. И знакомство с Арсением Морозовым весьма кстати для легенды. Одно к одному; Алексей не мог не согласиться, что замысел шефа очень удачен.

Но имелись обстоятельства, которые необходимо было устранить. Так, личность молодого сыщика все же была на слуху у фартовых. Не у всех, но у некоторых. Два года назад в Нижнем Новгороде Алексей удавил голыми руками знаменитого Осю Душегуба. А чуть позже разделался с легендарным силачом и беглым каторжником по кличке Тунгус[55]

. Эти победы сделали Лыкова героем уголовных легенд – в тюрьмах любят от скуки сочинять всякую всячину. Но те подвиги уже забылись. В Петербурге титулярный советник вел жизнь закрытую, о службе никому не рассказывал и лишних знакомств избегал. Его специальностью были аресты наиболее опасных злодеев, которыми столь богата, увы, русская земля… Но аресты эти, часто сопряженные с риском для жизни, Алексей проводил в гриме. В самом простом, но эффективном – наклеивал фальшивую окладистую бороду, которая резко меняла его внешность. Поэтому сейчас по приказу шефа он стал срочно растить настоящую, покороче.

Еще он съездил в Псков и изучил списки сидельцев губернской тюрьмы – нет ли там его «крестников». Таковых, по счастью, не оказалось.

Далее, Благово послал помощника в Привисленский край, в губернский город Петроков. Он решил легендировать Алексея как русского дворянина, родившегося и выросшего там. Если вдруг станут наводить справки, надо отвести разведчиков подальше от Нижнего Новгорода. А поляки удобны тем, что русскому фартовому лишнего не скажут. Потому что он русский. И справки наводить в польских землях труднее всего.

Подмена бумаг была совершена незаметно. Об операции знали лишь полицмейстер и начальник адресного стола. В списки жителей внесли потомственного дворянина Лыкова Алексея Николаевича, православного исповедания, неженатого. В карточке указали: выбыл в Москву с «вечностью»[56] на руках. Сфабриковали и сам паспорт, внеся в него соответствующие сведения о прописке.

Из Петрокова титулярный советник отправился в Москву. Он вез письмо министра, адресованное Арсению Морозову. В нем Игнатьев просил богатея подыграть в секретной полицейской операции. Если, мол, спросят вас какие-то люди, знаете ли вы Лыкова, уж подтвердите. Деталей разглашать не нужно: есть такой, хорошо себя проявил в наших делах, а дела эти вас не касаются…