Дело наследника цесаревича

Беря инструменты, Ютака глаз не поднимал, но все же исподтишка ухитрился рассмотреть внучку ямабуси. При дневном свете в ней не было ничего демонического, если не считать синих глаз. Но теперь они даже понравились молодому человеку: у всех его знакомых девушек глаза были черными, а тут – синие, как небесная ширь. И была у Ёсико еще одна удивительная особенность – каштановые волосы. Хоть и убранные в простую прическу, они сияли и отливали золотом под ярким солнцем.

«Все-таки она лиса», – подумал про себя Ютака, но вслух, разумеется, не сказал – не хватало еще, чтобы его отделали тяпкой. А то, что барышня на это способна, он не сомневался. В крайнем случае, могла позвать на помощь дедушку-волшебника. И тут уж от бедного Ютаки остались бы только рожки да ножки.

Вскапывая землю и пропалывая ее от сорняков, он думал, на какое время взяли его в плен горные волшебники – ямабуси и его внучка-лисица? Может, теперь он будет ходить сюда каждый день и по много часов заниматься хозяйственными делами? Для них это выйдет очень удобно, ведь платить ему за работу не обязательно.

Мрачные размышления его развеяла сама Ёсико.

– Отдохни, – сказала она.

Он остановился, утер пот со лба и посмотрел на девушку с благодарностью. Она неожиданно улыбнулась, и улыбка эта, милая, добрая, осветила ее лицо.

– Есть хочешь? – она спросила так просто, что молодой человек едва не кивнул. Но тут же спохватился – сразу согласиться было бы невежливо.

– Благодарю, я не голоден, – отвечал он, а у самого даже желудок забурчал – с прошлого полудня ничего не ел.

– Ценю твое воспитание, – усмехнулась Ёсико, – но голодный работник – плохой работник.

Он умыл лицо и руки – девушка сама полила ему водой, а потом проводила в дом деда.

За столом их было всего трое, да время от времени бесшумно, словно тень, появлялась служанка, приносила новые блюда. Ютака был из небогатой семьи и такой роскоши раньше никогда не видал. Рамен с креветками, якитори, сасими из лосося, гюдон и сладкие онигири. Похожий стол в семье у Ютаки появлялся только на Новый год, а здесь, кажется, это было обычным делом. Ну, разве что хозяева решили пыль ему в глаза пустить.

Ютака разрывался между голодом и приличиями. Конечно, странно такое слышать о человеке, который прошлой ночью чуть не совершил нечто, с приличиями никак не совпадающее. Однако, если подумать как следует, в том не было его вины. Перед тем, как пойти на свой ночной подвиг, Ютака хватил кувшинчик сакэ, или даже два. Именно поэтому был он прошлой ночью в веселом и озорном расположении духа, когда другие, менее воспитанные люди лезут на сосну и ревут оттуда на весь город, изображая из себя медведя-хигума или другое дикое животное.

В конце концов, видя, что хозяева сами не особенно церемонятся, он приступил к еде. Ха́си[23] засверкали в его руках, как барабанные палочки. Когда первый голод был утолен, сэнсэй приступил к расспросам. Его интересовало, чем занимается сейчас молодежь. То есть, чем она занимается по ночам, он уже знал. А чем она занимается днем?

Проглотив обиду, Ютака коротко отвечал, что молодежи заняться нечем. Раньше они были вакасу и следили за порядком в городе. Теперь же на их место пришла полиция, и вакасу оказались не у дел. Многие обиделись и ушли в…

Тут он прервался и со страхом посмотрел на сэнсэя и его внучку.

– Не бойся, – сказал учитель, – говори, мы никому не скажем.

И Ёсико кивнула поощрительно. Положительно, ее чарам нельзя было противиться, и Ютака в подробностях рассказал о всех проделках своих товарищей, из которых вчерашняя была далеко не самой грубой.

– Вот как, – задумчиво сказал Ватанабэ-сэнсэй. – Да, жаль, что столько замечательных молодых людей тратят время своей жизни попусту.

Он еще помолчал с минуту и потом сделал Ютаке предложение, которое изумило его до невозможности…

С того разговора прошло уже три года, и многое изменилось в жизни Ютаки. И только одна вещь не менялась и не давала ему спокойно жить – упорство Ёсико. Пообщавшись с ней достаточно долго, он увидел, какая это удивительная и необыкновенная девушка, и более того – влюбился в нее без памяти. Это не была обычная любовь, когда влюбленные, стремятся к телесной близости. Это была пьянящая страсть, безумие, вулкан, это была любовь из старинных романов, когда влюбленные, не снеся разлуки, убивают себя.

Не то чтобы он не желал близости – он желал ее очень сильно. Но, пожалуй, еще важнее близости телесной была для него близость душевная. Ему хотелось просто быть рядом с возлюбленной днем и ночью, видеть ее, осязать, обонять исходящий от нее пьянящий запах, говорить с ней – и не расставаться ни на секунду.

Вот только Ёсико, кажется, ничего подобного к нему не испытывала. Не то чтобы он был ей противен, нет, скорее наоборот, она испытывала к нему симпатию. Но, видно, никак не могла всерьез отнестись к юноше, который начал знакомство с того, что… ну, словом, вы уже знаете эту историю.