Дело наследника цесаревича

Безразличие Ёсико сводило его с ума. Он решил назначить ей встречу сегодня здесь, возле замка Хакухо, чтобы объясниться раз и навсегда. Но она не пришла на свидание. Так она делала и раньше, однако сегодня был особый день. Сегодня терпение Ютаки истощилось, и он решил, что больше не будет спускать ей с рук ее надменность и холодность. Хватит ему просить и клянчить благоволения, теперь просить будет она. Если девушку запереть в четырех стенах, она очень скоро станет послушной и ласковой – об этом говорят даже иностранные писатели, которых так любит Ёсико.

Тут взгляд его случайно упал в долину, и он заметил внизу, на дороге, двух всадников на мулах. Насколько мог видеть Ютака, один был обычный японец, а второй представлял собой высокую худую фигуру – слишком, пожалуй, высокую для жителя Страны восходящего солнца. Кажется, это был чужеземец…

Глава одиннадцатая

Проверка боевого навыка

Загорский глядел на Харуки с превеликим изумлением. Похоже было, что на пару секунд у него даже язык отнялся.

– Ты шутишь, – наконец сказал он. – Этого просто не может быть. Здесь, в Ига, в богатом трехэтажном доме живет настоящий яма́буси?

– Да, – важно кивнул помощник. – Ямабуси. Здесь, в Ига. Живет в доме. Настоящий.

Нестору Васильевичу ничего не оставалось, как развести руками. Правда, после того, как он в Китае увидел настоящего ниндзя, который пытался убить цесаревича, коллежский советник готов был поверить хоть в чертей из ада. Но ямабуси?!

Харуки поглядел на него с легкой обидой. Что тут такого невозможного? Это ниндзя запретили, и самураев запретили, а ямабуси никто не запрещал. Загорский пожал плечами: ну, разумеется, не запрещали, да и к чему их запрещать, они ведь прекратили свое существование уже довольно давно.

Но помощник только головой замотал: прекратили существование вооруженные отряды ямабуси, а сама традиция не прерывалась. Она жива до сих пор. И тому свидетельство – Ватанабэ-сэнсэй, который, в частности, наставлял в искусстве дзю-дзюцу самого Харуки.

– Ватанабэ-сэнсэй, – задумчиво повторил Нестор Васильевич, как бы пробуя имя на вкус. – И все равно не могу поверить. Ведь ямабуси – горные отшельники. Что делает отшельник в таком богатом, и, по всей видимости, хорошо благоустроенном доме?

Харуки отвечал, что делает он именно то, что и должен делать подлинный мудрец – накапливает заслуги, взыскует пробуждения, практикует недеяние, выплавляет пилюлю бессмертия.

Нестор Васильевич задумался. Список занятий здешнего горного старца казался несколько эклектическим. Правда, насколько было известно Нестору Васильевичу, ямабуси, формально принадлежавшие к буддийским орденам, следовали некой синкретической доктрине, объединяющей даосское и буддийское учение. К слову сказать, в Китае тоже сохранились школы, утверждавшие, что исповедуют древний буддизм, который имеет в себе много от учения Лао-цзы. Таким образом, буддийские поиски пробуждения и накопление заслуг отлично уживалось у них с выращиванием внутри себя бессмертного зародыша, который призван был сделать их личность неуничтожимой, а если повезет – то и тело нетленным.

– Раньше, – заметил Нестор Васильевич, – все нормальные ямабуси предавались медитации в горах, в уединенных пещерах.

На это помощник отвечал, что погода с тех пор испортилась, и теперь удобнее делать все то же самое дома. Загорский глянул на него искоса – прежде он не замечал за Харуки склонности к сарказму. Но тот, похоже, был совершенно серьезен.

– Что ж, – вздохнул коллежский советник, – идем в гости к твоему Ватанабэ-сэнсэю. Надеюсь, он будет столь любезен, что разрешит некоторые мои сомнения.

И они, привязав к забору мулов, вошли в гостеприимно распахнутые ворота. Прошли по цветущему саду, который летом, вероятно, создавал совершенно райское ощущение, сняли обувь и вошли прямиком в дом. Перешагнув порог, остановились и огляделись по сторонам.

– Потрясающе, – сказал Загорский. – Это не дом, а какой-то военный музей.

И действительно, первая, большая комната мало напоминала обычное японское жилище. Из традиционной обстановки тут, пожалуй, были только светлые квадратные циновки на полу, да очаг ирори, кажется, вполне декоративный, так как он даже не был закопчен. Все остальное здесь действительно напоминало о музее или арсенале. На специальной вешалке расположились самурайские доспехи: пузатая, потемневшая от времени кираса, рогатый шлем-ка́буто, латная юбка, наколенники и поножи, наплечники и наручи и все остальное, что положено было воину Ямато. Не хватало, пожалуй, только самого самурая.

По обеим сторонам от самурайских доспехов на стене висело разнообразное холодное оружие: шесты-дзё, пики-до́хоко, металлические палицы, ножи и мечи разных форм и размеров, серпы куса́ригама́, боевые ухваты и багры, метательные стрелки, ножи и звездочки, боевые веера и шляпы-амигаса с затаившимися внутри клинками.