Однако покои Коцуке-но Суке охраняли три храбрых вассала с обнаженными мечами. Первый был Кобаяси Хехаци, второй – Ваку Хандайю и третий – Симидзу Икаку, все трое – надежные сильные самураи, искусно владеющие мечом… Так стойко сопротивлялись они, что в течение некоторого времени удерживали натиск всех ронинов; и была даже минута, когда им удалось потеснить врага. Когда Оиси Кураносуке увидел это, он в исступлении заскрежетал зубами и крикнул своим людям: «Разве не клялся каждый из вас положить жизнь за своего господина? Отчего же теперь вы отступаете под напором трех человек? Вы трусы, держащиеся за свою жизнь, не стоит и говорить с вами! Вы забыли, что смерть за своего господина – это высший почет для вассала!» Затем, обратившись к своему сыну Цикаре, он сказал: «Эй, мальчик, выйди против тех людей, и если одолеть их тебе не под силу, тогда умри!»
Воодушевленный словами отца, Цикара схватил копье-яри[41]
и вступил в поединок с Ваку Хандайю. Однако не в силах сдержать натиск противника он мало-помалу отступал, был оттеснен в сад и там, потеряв равновесие, свалился в пруд. Но, когда Хандайю вознамерился убить его и наклонился над водой, Цикара ударил врага мечом по ноге, повалил наземь и затем, выбравшись из воды, прикончил его. Тем временем Кобаяси Хехаци и Симидзу Икаку были убиты другими ронинами, и из всех вассалов Коцуке-но Суке не осталось ни одного, кто мог бы сражаться. Цикара, увидев это, поспешил с окровавленным мечом в руке в заднюю комнату искать Коцуке-но Суке, но нашел там только его сына, молодого князя по имени Кира Сахиойе, который встретил его с алебардой в руках, но был вскорости ранен и убежал…Таким образом, сражению был положен конец. Однако все еще не было найдено никаких следов Коцуке-но Суке, и неясно было, где он скрывается.
Тогда Кураносуке разделил своих людей на несколько партий и обыскал весь дворец. Но все поиски были безуспешны. Искавшим попадались одни лишь плачущие женщины и дети. Казалось, Коцуке-но Суке удалось убежать. Сорок семь ронинов начали уже было поддаваться унынию, скорбя, что после таких непомерных усилий упустили врага, позволив ему уйти от возмездия; и был момент, когда в отчаянии они готовы были все вместе совершить сэппуку прямо здесь же, на месте. Однако, посовещавшись между собой, они все-таки решили в последний раз обыскать дом. Кураносуке вошел в спальню Коцуке-но Суке и, ощупав руками его одеяло, воскликнул: «Постель еще теплая! Мне кажется, враг недалеко; он, верно, спрятался где-нибудь в доме!» Обнадеженные его словами ронины возобновили свои поиски…
В возвышенной части комнаты возле камиза[42]
на стене висела картина; приподняв ее, они увидели в оштукатуренной стене большую дыру; но, ощупав сквозь нее копьем пространство за стеною, ничего там не обнаружили. Тогда один из ронинов, по имени Ядзама Дзютаро, пролез через это отверстие в стене и очутился в крохотном дворике, с другой стороны которого был чулан для хранения угля и дров. Заглянув в чулан и увидав что-то белое в дальнем углу, Дзютаро ткнул туда своим копьем. В тот же миг из чулана выскочили два вооруженных мечами человека и, бросившись на него, попытались зарубить. Однако он успешно отбивался от них, пока к нему на помощь не подоспел его товарищ, который убил одного противника и задержал другого.Дзютаро же тем временем снова вошел в чулан и, опять увидав там что-то белое, направил туда острие своего длинного яри… В ответ раздался крик боли. Ронин бросился вперед, а скрывавшийся в сарае человек в белой одежде, раненый копьем в бедро, попытался сразить его мечом-танто[43]
. Но Дзютаро отбил удар, вырвал у противника танто и, схватив его за ворот, вытащил из чулана. Тут подоспел другой ронин, и оба они, внимательно осмотрев пленника, пришли к заключению, что тот определенно был человеком благородного происхождения, около шестидесяти лет от роду; одет он был в белую шелковую рубашку для сна, покрытую пятнами крови, сочившейся из раны в бедре, которую нанес ему Дзютаро. Ронины сейчас же поняли, что это не кто иной, как Коцуке-но Суке, и велели ему назвать свое имя. Но пленник упорно молчал. Тогда ронины дали сигнал свистком, и все их товарищи собрались на условленный зов…