День за днём

Для того, чтобы открыть что-то существенное, нужно, хотя бы временно, перейти с обычной орбиты на более близкую к Богу; тогда окажется, что вещи, казавшиеся несвязанными, подчинены какому-то общему закону. В этом и состоит творение. Конечно, наибольшее творение – смерть, слияние с Богом.

Вообще же человеческие орбиты весьма устойчивы, и блажен тот, у кого она маленькая и круглая. Тот, у кого орбита вытянута, испытывает то блаженство, то отчаяние. А что сказать о том, у кого она круглая и большая? Совершенствуясь, человек уменьшает свою орбиту, специализируясь же – вытягивает.

А где человеческие тела? Подобно другим элементам мира, они представлены лучами. Каждое человеческое тело может видеть и этот человек и другие люди.

Увидеть элемент мира легче, чем человека, потому что в первом случае достаточно движения по обычной орбите, которая, где-то пересекает соответствующий луч; для того же, чтобы увидеть человеческую душу, движение должно быть двумерным – ведь нужно совместиться с точкой. Тогда ты увидать и то, чем полон этот человек. Этому помогает любовь к нему, которая есть притяжение к нему.

Если ты делаешь свою орбиту меньше (т.е. прежняя обнимает новую), это доброе дело. Если же ты делаешь свою орбиту больше, это грех. Лишь со временем поэтому можно увидеть, что шаг к Богу – несомненное добро или что шаг от Бога – явное зло.

2.

Однако во сне орбита может сильно изменяться, и те элементы, которые человек обычно созерцает вдали от Бога, могут предстать перед ним значительно ближе. Он не любит приближаться к своему апогею и может не знать, какие элементы пересекает там его орбита, Но во сне эти элементы могут пересекать орбиту значительно ближе к центру, и это место даже может стать теперь перигеем. Человек охотно задержится здесь и увидит те элементы, которые до того долго отсутствовали в его сознании. Были ли они тогда в нем, т.е. в его душе? Нет, ибо он не доходил до них; но они постоянно были его возможностью, потому что орбита устойчива и пересекала их.

По-видимому, человек должен все время обращаться вокруг Бога, но может задерживать это движение и даже обращаться вспять. Он может годами бороться с приближением к апогею, и тогда соответствующие ему элементы он будет видеть только во сне; так он может долго оставаться без большого горя и без большой радости. Но стоит ему пройти апогей, и его усилия сложатся с основной тенденцией его движения; поэтому он быстро и свободно придет к перигею – от отчаяния к блаженству.

Объекты мира состоят из элементов – это узкие пучки лучей. Если рассматривать объект вблизи от Бога, он покажется единым, если дальше – не совсем единым, если совсем далеко – смесью меньших объектов (каждый их них на таком расстоянии кажется еще единым). Люди не знали раньше об атомах, а когда узнали о них, не знали о ядре и электронах; потом они увидели и электроны и ядро. И то, что в ядре. Итак, это развитие науки есть отход от Бога. Но, накопив достаточно информации, люди повернут обратно. Разве не делают они этого уже теперь, когда одна теория охватывает множество фактов?

Элементы мира движутся – лучи поворачиваются вокруг центра. Они слагают объект, а затем отходят друг от друга – объект распадается. Так и человеческое тело (оно, точнее говоря, не луч, а узкий пучок лучей) слагается, растет, обмениваясь меньшими объектами с окружающей средой, а затем распадается. Но для всех ли оно распадается одновременно? Разве те, кто, созерцая его, ближе к Богу, не дольше видят его единым? Их воспоминания так ярки... Если они не захотят расстаться с ним, они упадут на центр.

Душа притягивается не только к Богу, она притягивается и к своему телу – узкому пучку лучей, который, отходя от центра, расширяется. Тело и удерживает душу от падения на центр. Кроме того, оно стремится удержать ее на той части орбиты, которую оно пересекает. Но и душа может притянуть к себе тело; это тот случай, когда душа управляет телом.

Тело вытягивает орбиту в ту сторону, где оно больше всего бывает. Следовательно, противоположная сторона соответствует перигею; так возникают наклонности. Затем, стремясь специализироваться в этой области, человек закрепляет преобладающее пребывание тела в противоположной. Вот почему тело бывает в основном в области апогея.

Сон

(отрывок из рассказа)

...Я во сне. Но, хотя я и знаю это, всё окружающее и я сам кажутся мне столь реальными, что я по-настоящему боюсь страшного и удовлетворён приятным.

Мне снится, что один день сменяется другим, проходят годы. Уже много лет я думаю но существу об одном – о пробуждении. Мне известны три вида пробуждения. В первом конец сна теряется, я не вижу его – так же, как не видел начала. Для меня нет конца и начала, мой сон бесконечен, начало же бодрствования видит проснувшийся – совсем другой человек. Он не помнит сновидения либо, если и помнит, не понимает, не живёт им: он другой человек.