Дерзкая советница властелина

– Да, я пробыла здесь всего неделю, но даже за это время успела увидеть, что это великая страна, ее народ заслуживает лучшей жизни.

Глаза Салима теперь метали молнии, губы были поджаты.

– Успели увидеть? Неужели?

Всю жизнь Шарлотта пыталась помирить родителей. Ее карьера была связана с дипломатическими попытками примирения различных сторон. Но сейчас внутри что-то взорвалось, и она почувствовала свободу.

Он не лучше ее родителей, использовавших дочь каждый в своих интересах. Салим забавляется с ней. Разбудил ее чувства. Вынудил желать. Желать его.

Она посмотрела ему прямо в глаза.

– Легко жить только для себя, не правда ли? Неудивительно, что вы не хотите править страной, это помешало бы вам вести привычный образ жизни. Приходилось ли вам когда-нибудь думать о ком-то, кроме себя, Салим? Приходилось когда-либо задуматься о последствиях собственных действий? Люди вроде вас заставляют меня…

– Довольно. – Салим резко схватил ее за руки. – Достаточно, Шарлотта. Вы высказали вашу точку зрения.

Когда он произнес ее имя, у нее перехватило дыхание. Его огромные руки крепко сжимали ее пальцы. Нужно бы уйти от него, но она не могла вымолвить ни слова.

В глазах Салима пылал огонь, а еще казалось, будто она как-то ранила его. Правда, в следующий момент мысли испарились. Он прижал свои губы к ее, и она ощутила яркий всплеск возбуждения, какого до сих пор никогда не испытывала.

Салим не мог вспомнить, когда последний раз так сильно злился. Ему постоянно кто-то досаждал. Женщины, вечно от него что-то требовавшие. Конкуренты, над которыми он одержал победу. Брат. Родители. Но по какой-то причине именно эта застегнутая на все пуговицы женщина с немного холодноватыми манерами рассердила его особенно.

Желание поцеловать родилось из гнева и необходимости заставить ее замолчать, а еще он чувствовал горячее, пульсирующее желание, которого не испытывал так долго, что почти забыл, каково это.

Ее губы были мягкими и податливыми, хотя поцелуй сначала не был наполнен страстью из-за ее шока. Зато через пару секунд он почувствовал ее возбуждение. Шарлотта ответила на поцелуй.

Салим понимал, что должен отступить.

Возможно, в иной ситуации он попытался бы себя убедить, что поцелуй – всего лишь демонстрация власти над ней. Но сейчас он так сильно хотел ее, что даже тысяча лошадей, привязанных к телу, не смогли бы оторвать его от нее.

Салим никогда не пробовал ничего более сладкого, более мягкого, чем эти губы, а изгибы ее тела, казалось, были созданы специально для него.

Он обнял ее, притянув к себе ближе. Страстными поцелуями словно бы уговаривал ее откликнуться на его призыв. Его откровенное желание подтверждала сильная эрекция.

Он провел по ее подбородку, щеке, наслаждаясь мягкой теплой кожей, и дотронулся до нижней губы. Ее тело было мягким, податливым, хотя и по-прежнему несколько напряженным. Его возбуждение лишь усилилось.

Время остановилось. Обычно любовницы Салима сами готовы были обнажиться, не дожидаясь, пока он снимет с них одежду.

Шарлотта дрожала в его руках, словно натянутая тетива, тугая и тонкая, при этом твердая и прочная, отчего кровь в жилах забурлила. Салим использовал весь свой арсенал опытного ловеласа, чтобы соблазнить ее. Целовал, ласкал лицо, запустил пальцы в шелковистые волосы, те рассыпались по плечам. Ощутив, как чувственная дрожь прошла по телу Шарлотты и исчезло напряжение, Салим испытал триумф. Если бы он мог проанализировать эту эмоцию, наверняка бы удивился сам себе, но пока он слишком занят. Он хотел использовать ее податливость, полноценно вкусить всю сладость.

Когда его язык коснулся ее, по телу прошел разряд электрического тока. Он обнял ее еще крепче. Ей пришлось встать на цыпочки, поскольку она оказалась полностью прижатой к нему. Бедро к бедру, грудь к груди. Их дыхание участилось, уста двигались в страстном слиянии. Руки Шарлотты гладили лицо и шею Салима.

Ее ласки были нежными и застенчивыми, и это гораздо эротичнее, чем агрессивная сексуальность его прежних любовниц.

Охваченный запредельным накалом страстей, Салим провел по груди Шарлотты и сквозь скользкий материал шелковой рубашки почувствовал, что ее грудь полнее, чем он представлял. Возбуждение стало невыносимым, даже перехватило дыхание. Прервав поцелуй, он почувствовал, как ее сосок стал твердым, слегка сжал его и будто опьянел от возбуждения, у него кружилась голова. Шарлотта взмахнула длинными темными ресницами, ее щеки раскраснелись, она покусывала губы, и без того влажные и опухшие.

– Посмотри на меня, Шарлотта.

Это имя сорвалось с его языка, будто он произносил его на протяжении всей жизни. Теперь он понял, что называл ее мисс Маккуиллан, только чтобы держаться от нее на расстоянии, и теперь поклялся, что отныне между ними не будет большой дистанции.

Далеко не сразу Шарлотта открыла глаза, и, когда он это заметил, они показались ему темно-зелеными, как шотландский мох после дождя. Она казалась такой же ошеломленной, как и он.