Дети Солнца (СИ)

— Ну, твоя-то подруга по чудачествам связываться не хотела. Есть разные средства получить согласие. Естественно, мы можем не открыть способа односторонней связи. Естественно, если мы откроем его, он будет доступен немногим. Может быть, единицам.

— Может быть, только тебе? — спросил Флавий. Угораздило же связаться с сумасшедшим!

Ларций, должно быть, прочитал его мысли. Улыбнулся очень сдержанно, дозированно:

— Знаешь, что? Надо бы тебе все-таки оттянуться, отдохнуть. Сходи в цирк, на ипподром. — Он подсел к столику, уставился на Флавия снизу вверх нежными голубыми глазами и заговорил медленно, с расстановкой: — Я действительно жажду слияния и боюсь связываться. Сам процесс меня интересует более чем, а люди вообще никак не интересуют. Считай это моей личной манией — почему нет? Я могу себе позволить потратиться на каприз. Но если удастся найти способ односторонней связи, дело может быть весьма выгодным. Кстати же, в самих экспериментах ничего противозаконного нет. Их наверняка уже кто-то проводил — не может быть, чтобы мне одному пришла в голову эта идея. Правда, я не нашел явных доказательств — но кто же станет о таком болтать?

— Эксперименты с кор нексум… — Флавий замолчал. Фраза оборвалась на высокой ноте, он никак не мог продолжить. Предложение было не просто неприятным и неожиданным, оно ударило точнехонько по больному.

— У нас будут добровольцы. После того, как Растус здесь всё перебаламутил, можно найти нобилей без средств и поддержки друзей, под угрозой тюремного заключения. Я распоряжусь насчет опытного материала, тебе не придется об этом хлопотать, — Ларций говорил ровным тоном, без малейшей нотки презрения, и Флавий понимал, что должен ценить подобное отношение, потому что ему вполне могли приказывать, и никуда бы он не делся.

— Отказаться я могу? — спросил он без особой надежды.

— А ты собираешься отказываться?.. Я тогда буду думать. На твой отказ я не рассчитывал. Совсем не рассчитывал. Мне кажется, тебе и самому эта тема должна быть интересна.

В голосе Ларция по-прежнему не было даже намека на насмешку или злость, но Флавий чувствовал, что трепыхаться бессмысленно: сорваться с крючка ему не дадут. Он повел плечами. Этого не хватило, хотелось больше движений. Тогда он прошелся по комнате, быстро повернул, сделал пару шагов в обратном направлении, снова повернул, дошел до арки, всплеснул руками. Ларций наблюдал за ним с самым добродушным видом:

— Так что с договором? Ты мне доверяешь?

— Д-да… Вполне.

— Вот и прекрасно. Подумай, что могло бы пригодиться для экспериментов на начальном этапе. Оборудование, сырье для препаратов. Составь смету и пришли мне. И Уирку свою выцепляй. Желательно целую и не очень напуганную. Дашь ей легкий наркотик, а потом скажешь, что на службу возвращаться не обязательно.

— А что ты предпримешь? Не надо ее слишком марать: мне с ней жить.

— Ну что ты! Никакого урона для чести. Молодая девушка повредилась головой на почве разорванной связи. Это почти правда. Сослуживцы видят ее состояние. Скажи, долго ли довести ее до буйства? Чтобы что-нибудь разрушила, кого-нибудь убила? Диагноз в общем очевиден: расщепление личности на почве вины из-за связи с либертином. Вояки сами не захотят огласки. Спровоцируй ее, вызови нужных людей — я их предупрежу. Не будем тянуть.

— Моларис не допустит, чтобы его офицером занимались посторонние врачи.

— За кого ты меня принимаешь? — улыбнулся Ларций. — Специалисты будут из врачей при казармах. С некоторых пор я там держу руку на пульсе.

Флавий выскочил от Ларция в полном отчаянии. Он подозревал, что с контрактами может быть нечисто, но представлял себе что-то вроде разработки ядов или наркотиков. Насколько извращенным представлением о жизни нужно обладать, чтобы решить, что именно врач с его опытом возьмется за подобную работу? Терзать живые души? Пусть ему обещают трижды надежное прикрытие — почему этот мерзавец считает, что Флавий с охотой займется тем, что ему пришлось сделать один раз, вынужденно, в невменяемом состоянии и для спасения собственной жизни? Действительно: что может быть лучше односторонней связи? Только эксперименты по ее получению.

Он шел по оживленным улицам, не заботясь о направлении. Смутно помнилось, что где-то за городом есть холм, за которым открывается пропасть. Чем не цель прогулки? Нет, он не собирался в пропасть прыгать. Хорошо бы просто постоять над ней, поглядеть вниз, почувствовать себя свободным, победителем, а не узником, вынужденным выкручиваться в тисках обстоятельств.

Везде яркий свет, нигде нет достаточно густой и протяженной тени, в которой можно укрыться — целиком, потому что сейчас даже случайный взгляд действовал на него как удар. Он вдруг вспомнил, что пропасть была там, в Скогаре, в другой жизни. Здесь, в обустроенном Медиолане, нет пустырей, где мог бы погрустить одинокий либертин.