Децимация

– Сейчас главное, – говорил Табуи, – добиться, чтобы Украина вместе с Доном, чехословацкими легионами и различными национальными частями, наряду с Румынией, продолжала хотя бы пассивное сопротивление немцам. Германия находится в ужасном экономическом положении, но резервы у нее, чтобы противостоять Антанте как минимум год, еще есть. Наличие двух тысяч километров фронта на Украине и Румынии заставляет наших противников держать крупные силы для сдерживания этого фронта. У нас во Франции фронт менее тысячи километров, и если Германия перебросит часть сил с востока, то вы, господин Багге, понимаете: нам придется тяжело, хотя я уверен в нашей победе. Но будет много жертв. А это не в интересах Франции… и Англии тоже.

Багге, глядя на огонь камина и покуривая трубку, внимательно слушал своего собеседника. Прямота французского генерала ему нравилась, но мысли его шли гораздо дальше.

– Я с вами согласен, сэр, что Украину надо удержать в сфере нашего влияния и не позволить ей выйти из войны. А для этого следует немедленно признать ее самостоятельность. Руководители рады об этом просят, даже умоляют, и мы не должны задерживаться с ее признанием. Переговоры в Брест-Литовске с немцами о мире могут подтолкнуть украинское правительство к прямой войне с Россией, а значит – немцы навяжут необходимый им мир Украине и вы, генерал, представьте себе, что восточного фронта не будет, и мы тогда не на год, а на более долгий срок останемся с глазу на глаз с Германией. А может быть, еще хуже – объединятся с Германией в борьбе с большевиками. Фактически – против нас.

Табуи поморщился:

– У нас в раде есть солидная поддержка, и Франция выделила им деньги для формирования национальных вооруженных сил. Эти люди, на наш взгляд, честны в отношениях с нами.

– Кого вы имеете в виду? Не Петлюру ли?

– И его тоже. Этот человек, когда ему платишь, способен быть честным и даже преданным. К тому же он хочет власти и славы. Я его знаю уже более двух лет, думаю, изучил его.

Багге наклонился к камину и аккуратно вытряхнул пепел из трубки.

– Я не до конца разделяю вашу точку зрения. Вы сколько лет находитесь в России?

– Более двух, – если считать постоянно, а до этого приезжал в Россию несколько раз. А что вы имеете в виду?

Багге внимательно посмотрел на Табуи:

– А я на различных должностях пробыл в России более десятка лет. Изъездил ее от Владивостока, Мурманска, до Ростова и Одессы. И я, как мне кажется, знаю славянскую нацию. Но народы этой нации различны. И каждый из них в одном и том же случае поступит по-разному.

Табуи подумал и медленно ответил:

– Мне пришлось на фронте близко наблюдать славян, как они бились с врагом, и могу отметить только хорошее. Их мужество превосходит мужество многих народов Европы… к сожалению, может быть, и наших, – что прискорбно. Им присущ… как бы сказать… отрешенный фанатизм – или все, или ничего.

Табуи внимательно посмотрел на Багге – какое впечатление произвели его слова на собеседника. Но тот был спокоен, и его лицо не выражало ни обиды за свою нацию, ни восхищения наблюдательностью Табуи.

– Вы правы, господин генерал, в оценке славян, но только вообще. А частности говорят о другом. Вы говорите – мужественная нация. Но русский народ – народ с женской психологией. Никогда не замечали? Сначала они, как неуравновешенная женщина, поднимают шум в семье, скандал, бьют посуду, крушат мебель, а потом думают и плачут, и начинают собирать разбитое, скреплять и наживать новое состояние. Глубже взгляните на их историю и увидите, что это так. – Табуи внимательно слушал, и Багге продолжил: – Вспомните их крестьянские восстания, революции… сколько крови, жестокости, сожженных городов, убитых людей и среди них – известных всему миру, даже царей! В России никогда не было компромиссов. Только – кто кого. Наши английская и ваша французская революции – детская шалость по сравнению с тем, что происходит сейчас в России. А что будет дальше? У них даже говорят не «женщина». Это слово употребляют бесталанные писатели, а великие говорят – «баба». Слышали это слово? – Табуи кивнул. —Так вот, весь русский народ, как баба – расходился в своем доме, рыдает и ломает назло себе все, а что делает – пока не понимает.

Табуи, удивленный наблюдательностью Багге, осторожно спросил:

– Но это русские, а украинцы? Они тоже такие или другие?

Багге стал по новой набивать трубку табаком.