Децимация

«Успею выспаться», – подумал Грушевский, а ручка, опережая мысль, вносила исправления в текст. Но вот карандаш уткнулся во фразу: «В костер войны Украина и Польша бросали своих лучших сыновей. Было ясно, что без посторонней помощи этот костер скоро будет пылать только из украинцев. И тогда Богдан Хмельницкий обратил серьезные взоры на Россию, которая, как и Польша, хотела закабалить Украину».

Грушевский задумался над этой фразой. «А куда нынче мы обратим свои взоры, к кому»? Ответа не было, и он исправил слово «костер» на «котел», а потом и все предложение.

«А сколько нынче потребуется дров для котла? Раньше десятки тысяч, потом сотни, а сейчас – видимо, миллионы. И какой породы пойдут дрова? Всех пород, но больше русской и украинской. Котел уже нагрелся, кипит, а пару выходить некуда. Взрыв котла неизбежен, – размышлял бесстрастно Грушевский. – Сварят в этом котле боги войны разных народов удивительную похлебку, настоянную на разных оттенках человеческой крови, и наедятся ею вдоволь, на много лет вперед, а когда проголодаются – разведут новый костер. Но необходимо стоять рядом с этим котлом, и надо постараться в него не попасть. Интересная мысль – надо записать ее для будущих книг».

Он окинул ласковым взором любимую библиотеку. Сделал пометку карандашом на чистом листе бумаги и решил, что пора спать, завтра снова тяжелый день – готовить новые дрова для костра.

Часть III

21

Аркадий Артемов жил в Харькове уже более трех лет. Ему было девятнадцать лет. Это был худощавый юноша с симпатичным, немного нервическим лицом. Особенно выделялись глаза не то синего, не то серого цвета, которые смотрели обычно не на предмет, а куда-то вдаль, за горизонт, словно что-то ища там для себя, непонятное другим. Аркадий был мечтательным человеком, хотя жизнь постоянно предъявляла ему свою жестокую реальность. Но он все преодолевал как-то незаметно, сильно не задумываясь. Он, как и в детстве, продолжал жить в своем, придуманном им мире. Аркадий два года был слушателем при Харьковской консерватории русского музыкального общества, где преподавал композицию профессор Гардинский. И вот более года назад он стал студентом консерватории. Обучение было платное и дорогое – двести рублей в год. Но Аркадию, как человеку с большими музыкальными способностями, разрешили учиться за государственный кошт, и в этом помог Гардинский, который учил его все три года и многого ждал от своего ученика. Аркадий получал стипендию, небольшую – всего двадцать рублей в месяц, но это было хорошей поддержкой для него. У родителей он деньги не брал, зная, что у них их нет.